кочевник помчался прочь.
– Убей его, Жак! – срывая голос, проревел де Ланс. – Прикончи язычника, а я...
Задохнувшись от возбуждения, он послал Гальярда в галоп. Вперед к деревьям, у которых продолжал сражаться рыцарь в плаще с красным крестом.
Обливаясь потом от жары и страха опоздать, Жак взвел тетиву в третий раз. За спиной визгливо закричал на своем тарабарском языке Абу. В голове оруженосца мелькнула мысль, что черная образина сейчас набросится на него сзади. Дрожащими пальцами стрелок вложил болт в направляющую ложбинку. Торопливо прицелился. Удравший от хозяина сарацин стремительно приближался. Еще немного и враг просто сметет его. Но физиономия чертова язычника перекосилась от ужаса, и Жак понял, что успел. Щелкнула тетива – болт с хрустом вошел в нападающего.
Отскочив с пути лошади, оруженосец уронил арбалет на землю. Быстро вытащил из ножен тяжелый клинок. Но драться ему не пришлось: взбрыкнув, животное сбросило со спины всадника и умчалось. Занеся тесак, Жак подбежал к лежащему на земле человеку. И опустил оружие – враг был мертв.
В это же мгновение его хозяин проткнул копьем одного из трех разбойников, наседавших на рыцаря с красным крестом. Будучи спиной к атакующему франку, ничего не подозревавший воин получил удар промеж лопаток и слетел с коня. Выпустив засевшее в теле врага оружие, де Ланс выхватил меч, но сарацины пустились наутек. Неожиданное нападение и смерть товарища отбили у них всякое желание сражаться.
Молодой человек погнался было за удирающим противником, но его окликнул полный отчаяния голос.
– Шевалье, оставьте их! – кричал за спиной спасенный рыцарь. – Я тяжело ранен! Во имя Господа нашего, Иисуса, вернитесь!
Несмотря на охватившую его горячку боя, Бертран придержал коня. Убедился, что двое язычников удаляются и явно не помышляют о возвращении. Потом, вспомнив о врагах, угрожавших жизни паломника, с удивлением отыскал на земле мертвые тела в белом. Сам же пилигрим бесстрастно вытирал трофейным бурнусом испачканную кровью верхушку окованного железом посоха.
– Помогите, – послышался голос рыцаря. – Скорее... я умираю...
Оглянувшись на холм, где в лучах заходящего солнца маячили силуэты оруженосца и Абу, де Ланс подъехал к раненому. Спасенный им крестоносец, попытался слезть с коня, но не смог. Подбежал паломник. Вместе они сняли раненого с седла и уложили на траву. Черные глаза незнакомца вспыхивали в запавших глазницах болью и тревогой. По тому, как краска стремительно покидала окаймленное курчавой бородкой лицо, Бертран понял, что рыцарь истекает кровью. Его кольчуга оказалась изрублена, а стеганый жупэн под ней весь промок.
– Я умираю, – ледяные пальцы остановили руку де Ланса, когда он попытался перевязать одну из ран. – Меня не спасти, сейчас важно другое... Шевалье, вас послал сам Господь. Я должен был доставить этого человека...
Взгляд рыцаря остановился на паломнике. Тот как-то неуверенно пошевелился.
– Поклянитесь Господом нашим Иисусом, что проводите мэтра Бонкастра, – с неожиданной страстью продолжил умирающий, – живым и невредимым в цитадель Аккры. В прецепторий ордена Храма, которому я служу, – говоря все это, тамплиер пытался возвысить голос, но ему удавался лишь обессиленный шепот. – Поклянитесь...
Рыцарь постарался сжать кисть де Ланса, но не смог.
– Бонкастр – это я, – пояснил паломник. – Благородный мессир Монсан выкупил меня из сарацинской неволи.
– Ну, что же вы молчите? – прошептал храмовник. – Ведь не зря же Господь послал вас на помощь.
Вконец растерявшись, не в силах отказать умирающему, молодой человек произнес слова клятвы. Выслушав его, успокоившись, а, может, потеряв сознание, воин Храма закрыл глаза. Мэтр Бонкастр негромко заметил, что усилия шевалье не останутся без награды. Его родственники, собравшие деньги на выкуп, перевели тамплиерам сверх того некоторую сумму. Из нее по прибытию в Аккру он покроет все дорожные расходы дворянина, а заодно щедро отблагодарит...
– Оставьте нас, Бонкастр,– не открывая глаз, неожиданно потребовал умирающий.
Мэтр замолчал на полуслове. Недоуменно пожав плечами, покорно отошел в сторону. Шагов на пять.
– Наклонитесь, – попросил храмовник. – Ближе. Я должен вам сказать нечто очень важное.
Опустившись на колени, де Ланс склонил голову так, что его левое ухо оказалось в дюйме от посиневших губ умирающего.
– Селение Кабиркарья, – еле слышно произнес тот. – Найдете там дом иудея Симона Леви...
* * *
Похоронить погибших христиан, как собирался шевалье, им не удалось. Не получилось даже спокойно прочесть над храбрецами молитву. Пока Жак с чернокожим обирали трупы, ловили сарацинских коней, молодой хозяин опустился на колени. Молитвенно сложив руки, Бертран стал читать «Отче наш», но паломник бесцеремонно прервал его.
– Прошу прощения, мессир, – сказал Бонкастр, но в голосе не было и намека на извинение. – Сбежавшие разбойники могут вернуться. Всем племенем. Нам необходимо срочно уезжать отсюда.
Де Ланс впервые внимательно посмотрел на бывшего пленника. Черные волосы до плеч, борода, крепкая жилистая шея и загоревшее, почти коричневое лицо с крючковатым носом. Старше Бертрана, но лет ему двадцать пять – не больше.
– Откуда ты родом? – поднимаясь с колен, спросил шевалье. – И как попал в неволю?
– Мессир, – Бонкастр без робости смотрел на рыцаря, – если мы сейчас промедлим, то погибнем. Нужно уезжать, а историю своих злоключений я расскажу вам по дороге...
Но в пути было не до разговоров. Они спешили, и время до полуночи маленький отряд провел в седлах, следуя за паломником. Тот оказался знатоком здешних мест и увел спутников в горы. Там отыскались несколько больших пещер. В одной из них и расположились на ночлег уставшие всадники.
