Витторио заправил прядь волос ей за ухо и коснулся пальцами ее щеки. Самодовольство в его взгляде сменилось мягкостью, но лишь на мгновение.
— Пока.
Ана старалась не реагировать на его прикосновение. Она чувствовала себя ужасно неуверенной и не могла поверить в то, что они целовались и их поцелуй не оставил равнодушной, по крайней мере, ее. У нее складывалось неприятное ощущение, будто Витторио поддался вожделению только оттого, что перебрал виски. Он пытался доказать ей, что из них получится хорошая супружеская пара.
И ему почти удалось.
Чувствуя себя слишком усталой для размышлений, Ана уселась в лимузин, положила голову на спинку сиденья, и водитель быстро повез ее от замка Кацлевара обратно домой.
Витторио смотрел вслед исчезающему за поворотом автомобилю и чувствовал удовлетворение. Итак, Ана будет его женой. Она согласится выйти за него замуж через несколько дней, максимум через несколько недель. Он был в этом уверен.
Витторио представил себе, как вытянется лицо ею матери, когда он скажет ей, что женится. А потом у него родится сын, и мечты Бернардо стать графом превратятся в прах. Он представлял свою ошеломленную мать, а затем в его мозгу вдруг возникла картина, как та улыбается, глядя в лицо своей внучки.
Витторио изгнал из головы этот образ. Бессмыслица какая-то. Их отношения с матерью были чаще всего враждебными, в лучшем — равнодушными. И он не хотел, чтобы у него рождались дочери. Ему нужны сыновья.
Конечно, всегда существует риск. Например, Ана может не забеременеть, или в их браке будут рождаться только девочки.
Зря он не женился много лет назад. Ему не следовало уезжать из дома и с головой уходить в бизнес, не следовало бежать, как обиженному ребенку. Удивительно, как много боли и обид до сих пор приносят воспоминания.
Он помнил свое детство, помнил недовольное лицо матери и то, как она отталкивала его, когда он пытался вскарабкаться к ней на колени. Спустя какое-то время он вообще перестал к ней ластиться. Мать казалась Витторио тигрицей в клетке: привлекательная, красивая, но очень опасная. Ему было четыре года, когда родился Бернардо — любимчик матери.
А теперь он вырос, ему почти сорок, но он до сих пор помнит детские обиды.
Он испытал презрение к самому себе. Он ненавидел быть в плену своего прошлого, не хотел быть прикованным к воспоминаниям. Вне сомнения, бессмысленно упиваться обидами детства. Кроме того, Витторио не был лишен родительской любви — отец любил его и уделял ему каждую свободную минуту. Чувство жалости к себе казалось Витторио не только абсурдным, но и отвратительным.
Расправив плечи, Витторио отмахнулся от грустных мыслей.
На этот раз он никуда не убежит. Он вернулся в Венето и намерен думать только о будущем. Его семья не смогла дать ему всего того, что он хотел, значит, он создаст другую семью. Свою собственную. У него будет жена и ребенок.
Выражение лица Витторио стало решительным. Он повернулся к парадной двери и вошел в темный и пустой замок.
Глава 4
Окна виллы Россо были темными, когда водитель Витторио остановил автомобиль у парадной двери. Ана на цыпочках вошла в дом, надеясь не встречаться с отцом, хотя была совершенно уверена, что он спит. Энрико Виале не ложился спать позже десяти вечера.
Утром она проснулась от солнечных лучей, проникающих сквозь занавески. Ана быстро поднялась с кровати и оделась. Спускаясь по лестнице, она убеждала себя положить конец размышлениям о Витторио Кацлевара и о чувствах, которые он в ней пробудил.
Дойдя до столовой, она остановилась в дверях, увидев отца. Он ел тосты и копченого лосося. Ее мать, Эмили, англичанка, всегда настаивала на том, что завтрак должен быть плотным. Спустя шестнадцать лет после ее смерти Энрико продолжал следовать заложенной ею традиции.
— Доброе утро! — весело сказал он. — Ты вчера поздно вернулась. Я прождал до одиннадцати.
— Тебе не следовало меня ждать. — Почти неохотно Ана вошла в столовую, по обычаю поцеловав отца в лоб. Она не была готова разговаривать с ним о Витторио.
— Позавтракай. Копченый лосось сегодня особенно хорош.
Ана взяла булочку из буфета и налила себе кофе из фарфорового кофейника.
— Ты знаешь, я терпеть не могу копченый лосось.
— Но он такой вкусный, — сказал Энрико с улыбкой, продолжая завтракать.
Ана присела напротив него, потягивая очень горячий кофе.
— Я скоро уйду, — предупредила она. — Мне нужно в офис.
— Но, Ана, сегодня суббота!
Ана пожала плечами. Она часто работала по субботам, особенно в разгар вегетационного периода.
— Винограду нет дела до будней и выходных, папа.
— Как прошел ужин с Витторио?
— Увлекательно.
— Он хотел обсудить дела? — спросил Энрико подчеркнуто нейтральным тоном.
Ана посмотрела на него в упор:
— Папа, Витторио разговаривал с тобой о своем деловом предложении?
Энрико опустил глаза и принялся ковыряться вилкой в копченой рыбе на своей тарелке.
— Может быть, — сказал он очень тихо.
Ана не знала, то ли ей чувствовать разочарование, то ли облегчение, то ли радость. Она окончательно запуталась. Покачав головой, она спросила с искренним любопытством:
— И что ты об этом думаешь?
— Сначала я удивился. — Он поднял глаза, усмехаясь, хотя его взгляд был серьезным. — Полагаю, ты тоже удивилась.
— Несомненно.
— Но потом я начал размышлять об этом. Витторио продемонстрировал мне преимущества…
— Какие преимущества?
Что мог такого сказать ее отцу Витторио, чтобы убедить его в правильности их брака?
— Их много, Ана. Стабильность, безопасность…
— Но я…
— Дети. Товарищеские отношения. — Старик помолчал и тихо прибавил: — Счастье.
— Думаешь, Витторио Кацлевара может сделать меня счастливой? — спросила Ана. — Мы говорим о браке, папа! — Внезапно ее голос надломился. — Он предусматривает обязательства, а не условия сделки… Даже если Витторио описал тебе свое предложение как деловое.
— Что именно тебя не устраивает? — спросил Энрико, наклонившись к ней.
Он всегда был приверженцем логики, а не эмоций. Даже после смерти любимой жены его внешнее спокойствие оставалось неизменным.
Ана помнила, как однажды увидела отца в спальне после смерти Эмили. Он сидел на полу, покачиваясь из стороны в сторону и причитая. Заметив Ану, он выгнал ее из комнаты и захлопнул дверь, не желая, чтобы дочь видела его в таком состоянии. После смерти Эмили прошло два года, прежде чем Ана и отец восстановили доверительные отношения.
Поэтому теперь она не удивилась, что он подходит к вопросу о ее возможном браке с такой холодной головой.
— Меня не устраивает, — сказала она, — что брак рассматривается исключительно как сделка. Я
