— Ценный?
— Не знаю. Об этом мы не говорили. Но камень произвел на него достаточное впечатление, чтобы предложить приютить его в Институте.
Шон ухмыльнулся.
— Да что ты? Тогда, наверное, камень ценный.
Он с усилием поднялся с дивана и исчез в кухне. Энджела пришла следом и обнаружила, что Шон заглядывает в холодильник.
— Что у нас на ужин? — спросил он.
— Лососина сойдет?
— Мммм. Обожаю лососину. Если бы только удалось не заснуть и съесть ее. — Он зевнул и потянулся.
— И мне, — согласилась Энджела, внезапно тоже чувствуя усталость.
Они легли спать рано. В десятом часу.
Перед тем, как пойти спать, Энджела выставила за двери кухни блюдце с молоком. По наитию. Просто на тот случай, если решит забежать Перышко.
Фильм, который смотрел Энди, кончился в двадцать пять минут двенадцатого. «Капля» со Стиви Маккуином. Они с Грэнтом, двенадцатилетним приемным братом Энди, причисляли этот фильм к любимым и посмотрели его уже дважды. Билетер, с которым они дружили, всегда пропускал их.
От кинотеатра до дома было рукой подать. Ребята миллиард раз ходили этой дорогой.
Мальчики прошли по проселку мимо станции обслуживания и киоска, торгующего горячими сосисками, перебрались через заброшенные железнодорожные пути и оказались у входа на свалку. Они нырнули под него и, сбиваясь с шага на бег, пустились мимо сваленных грудами старых заржавленных автомобилей, стиральных машин, газовых плит, мимо холмиков изношенных покрышек и ржавеющих мотков колючей проволоки. На полпути Грэнт остановился и схватил Энди за рукав:
— Что это было? — спросил он замогильным голосом.
— Что?
Они прислушались к темноте.
Тихое «клик» где-то впереди.
— Вот это.
Мальчики переглянулись.
— Капля! — крикнул Грэнт. — Бежим!
Они мчались сквозь тьму, пока не добрались до дыры в заборе, за которым была дорога.
Ребята со смехом и шутками быстрым шагом добрались до реки света — входа на скоростную автостраду. Там они свернули направо и пошли по старой дороге, которая, изгибаясь, уходила от шоссе, уводя в поля и луга. Наконец, мальчики подошли к месту, откуда можно было добраться до школы короткой дорогой, напрямик. Они перепрыгнули канаву и зашагали вдоль края заросшего высокой кукурузой поля.
На полдороге Энди замедлил шаг и озадаченно стал.
Грэнт остановился и оглянулся.
— Что такое?
Энди приподнял руку.
— Я что-то слышал.
— Меня не напугаешь. Мы так уже делали, — насмешливо ответил приемный брат.
— В кукурузе что-то шевелилось. Честно.
— Наверное, какая-нибудь старая псина. Или лиса. Пошли.
Они двинулись дальше и подошли к забору из колючей проволоки. По очереди держа проволоку, пролезли за ограду и оказались у старого жестяного гаража, где стоял трактор. Потом ребята нырнули в еще более густую тьму лесочка, который вел к дому. Это всегда было страшнее всего. Особенно после фильмов ужасов.
Грэнт вдруг с пронзительным криком сорвался с места. Но Энди было все равно. Это было частью игры. Грэнт делал так каждый раз.
Он побежал следом за Грэнтом, ожидая, что тот в любую минуту выскочит на него из кустов. Тоже как всегда. Иногда Грэнт изображал Мумию, иногда — Тварь, или Дракулу, или мистера Хайда. Сегодня, без сомнения, он должен был стать Каплей.
Но Грэнт не выскакивал. И когда Энди добрался до старого дуба, где они обычно сходились, там его тоже не оказалось.
— Капля? — неуверенно позвал мальчуган.
Никакого ответа.
— Дракула?
Молчание.
— Грэнт! — закричал Энди. Он больше не играл.
Ничего.
У него за спиной в кустах что-то зашуршало.
— Грэнт? — Энди быстро повернулся лицом к источнику звука.
По-прежнему никто не отзывался.
— Я знаю, что это ты, — прошептал малыш.
Шур-шур.
Неожиданно испугавшись, Энди кинулся наутек.
6
Энджела очнулась от глубокого сна. В ушах стоял пронзительный крик.
Она лежала на спине, вцепившись в одеяло, гадая, не приснился ли он ей. Она прислушалась к ночной тишине. Только дыхание лежавшего рядом с ней Шона. Энджела повернула голову и поглядела на вделанный в приемник будильник, но во мраке циферблат не был виден. Должно быть, маленькая лампочка перегорела.
Энджела полежала, раздумывая, и начала снова погружаться в дрему.
Крик повторился. Пронзительный, прерывистый визг. Зверь в агонии. Снаружи. Может быть, кошка.
Энджела вскинулась в темноте с колотящимся сердцем.
Перышко!
Она нашарила выключатель. Щелк! Взгляд на циферблат: 3:О8. Шон повернулся и, ослепнув от света, сощурил застланные сном глаза.
— Что происходит?
— Я что-то услышала. Похоже, какое-то животное кричало от боли. Я подумала, не Перышко ли это.
Шон зарылся лицом в подушку.
— Обычная кошачья драка. Ложись спать.
Энджела посидела еще минуту. Что-то подсказывало ей: это не просто кошачья драка. Вспомнились жуткие истории, которые кто-то рассказывал у них на вечеринке. О расчлененных животных. Она выскользнула из кровати, лихорадочно нашла тапочки, натянула халат. Шон снова поднял голову.
— Что ты делаешь?
— Хочу посмотреть.
— Да брось ты.
— Я должна. Должна.
— Энджела, елки-палки, середина ночи!
— Ты идти не обязан.
— О Господи. — Шон сердито уронил голову на подушку и закрыл глаза.
Поворотом выключателя у двери спальни Энджела включила свет на лестнице и зашлепала вниз. В доме было холодно и тихо.
Она пошла в кухню, открыла самый нижний ящик, порылась под желтеющей стопкой отрывных квитанций на «Нью-Йорк Таймс». Вот. Фонарик.
