маленький ключик, которого ни у кого нет... ну, тогда, размышлял Верчильо, все будут довольны. И власти, и Нери, который знает, что если Верчильо вдруг случайно загремит со своей лестницы или попадет под колеса туристического автобуса, секреты его империи останутся неразгаданными для налоговой инспекции и ДИА даже в том случае, если их обнаружат. Да и сам Верчильо оставался в безопасности, обладая определенной властью над Нери, что оба молчаливо признавали. Это было удобно. Его общение с Нери сводилось лишь к передаче информации, а сам большой старый гангстер редко доставлял ему какие-либо неприятности. Так и должно быть. Он ведь бухгалтер, а не какой-то там пехотинец, постоянно нарывающийся на проблемы. И его это вполне устраивало.
Сегодня Верчильо отпустил свою секретаршу, Соню, навестить больную мамочку в Орвьето. Соне уже исполнилось тридцать, и она была не та, что раньше. Скоро ему придется найти повод, чтобы ее уволить и взять кого-нибудь помоложе и поинтереснее. Эта мысль доставляла ему страдания. Верчильо всегда старался избегать конфронтации, хотя в последнее время это становилось все труднее и труднее. Бизнес Нери разрастался, проникая в такие области, которые вызывали у Верчильо беспокойство. Когда в шестидесятые годы он был еще начинающим бухгалтером, в тот короткий период экономического процветания, который назвали 'бумом', Верчильо ожидал, что мир будет постоянно улучшаться, год от года становясь все более благополучным, мирным и счастливым.
Вместо этого произошло прямо противоположное. Появились 'красные бригады', потом ушли, а затем пришли снова. Всюду рвались бомбы – настоящее безумие. Его двоюродная сестра погибла в Израиле от рук террориста-смертника. Верчильо редко вспоминал о том, что он еврей, но мысль, что кто-то может вот так умереть,' просто гуляя по улице и зайдя не в то кафе, его сильно пугала. Хотелось больше порядка. И вежливости. Вместо этого постоянного людского потока и иностранцев, которые все время пихают и отталкивают друг друга, чтобы занять место получше. В последние сорок лет жизнь становилась все хуже и хуже, и он не мог понять, почему это происходит.
Больше всего ему досаждали туристы. Англичане, вечно пьяные после каждого футбольного матча. Японцы, которые постоянно фотографируют и наталкиваются на тебя на улице, не зная ни слова по- итальянски. И американцы, считающие, что могут делать все, что им захочется, пока у них есть в кармане несколько долларов. Без них Рим стал бы гораздо лучше. Они вторгались в местную жизнь. Маячили перед глазами. Особенно сегодня. Сегодня перед Колизеем проводился какой-то уличный театральный фестиваль. Когда он шел на работу, там как раз все готовили. Персонажи комедии дель арте надевали свои костюмы. Африканцы, азиаты. И обычные мошенники, изображающие гладиаторов, чтобы выудить из туристов деньги за фотографии.
Оторвавшись от бумаг, Беньямино Верчильо поднял голову, испытывая растущее раздражение и гадая, насколько эти неприятные мысли связаны с тем, что он уже успел заметить краешком глаза.
Прямо перед ним, в открытом дверном проеме, стояла фигура, словно вынырнувшая из дурного сна. Она была похожа на какого-то идиотского бога в неком маскарадном одеянии: длинная красная куртка, дешевые мешковатые брюки коричневого цвета. И маска – будто из ночного кошмара: волосы, вьющиеся словно змеи, черный рот, широко раскрытый в безумной усмешке.
Фигура, кривляясь, шагнула вперед. Должно быть, актер из тех уличных трупп, которые сегодня видел Верчильо.
– Я не подаю на благотворительность, – твердо заявил маленький бухгалтер.
Фигура проделала еще два столь же нелепых па. В голове у Верчильо шевельнулось смутное воспоминание из далекого прошлого.
– Что за ерунда? – растерялся он. – Чего вы хотите?
– Нери, – спокойным, ясным голосом произнес из-под маски сумасшедший бог.
Верчильо задрожал, все еще надеясь, что это всего лишь розыгрыш.
– Кто?
Создание распахнуло куртку, его правая рука легла на висящие у пояса кожаные ножны. Верчильо с ужасом смотрел, как появляется оттуда короткий толстый меч, лезвие которого засияло в лучах флуоресцентных ламп.
Сверкающее оружие поднялось, мелькнуло в воздухе и глубоко вонзилось в письменный стол, обрезав телефонный провод и пройдя сквозь стопку бумаг, лежавших перед Верчильо.
– Книги, – сказал сумасшедший бог.
– Здесь нет книг, здесь нет книг...
Он замолчал. Острие клинка уперлось ему в горло, чуть пониже двойного подбородка.
Сумасшедший бог покачал головой. Клинок уперся сильнее. Верчильо ощутил острый укол боли, и по его шее побежала струйка крови.
– Он меня убьет, – прошептал бухгалтер.
– Он тебя убьет? – Было невозможно угадать, что за лицо скрывается под этой маской. Но в его решимости можно было не сомневаться.
Подняв руки, он указал на край стола. Меч немного опустился. Ухватившись пальцем за ручку ящика, Верчильо мягко потянул его на себя и осторожно вытащил связку ключей.
Убийственный клинок находился всего в нескольких сантиметрах от его горла.
– Мне нужно встать, – произнес он хриплым от напряжения голосом.
Маска кивнула.
Беньямино Верчильо подошел к противоположной стене и дрожащими руками провернул ключ сейфа, после чего набрал кодовые цифры замка. Через пару секунд дверца распахнулась. Он извлек оттуда большую картонную коробку с документами. После этого оба вернулись к столу и Верчильо отступил назад.
Кожаные пальцы сумасшедшего бога достали из коробки пачку бумаг и швырнули на стол. Его гнева не могла скрыть даже непроницаемая маска. Там были только буквы. Одни буквы. Бессмысленные сочетания букв.
Испуганный Верчильо задрожал, жалея, что не выбрал себе кабинет на первом этаже, с окном,
