Он нервно посмотрел сначала на Аделе, потом на отца.
– Не-а. Слишком тощая. Слишком гордая. Все время говорила про эту свою историю. Что такой, как она, делать с таким, как я?
Ракеле д'Амато улыбнулась:
– Значит, вы хорошо ее помните?
– Не очень, – буркнул Мики.
Нери махнул рукой:
– К черту! К чему эти разговоры о какой-то девчонке, пропавшей много лет назад? К нам-то это какое имеет отношение?
Ему никто не ответил.
– То-то и оно, – сказал Нери. – Думаю, вы на ложном пути. Здесь что-то стало вонять. Мне нужен свежий воздух.
– А как насчет Барбары Мартелли? – с улыбкой глядя на Мики, спросила Ракеле д'Амато. – Она была в вашем вкусе? Совсем не тощая. К тому же хороший полицейский.
Его глаза округлились, он переводил взгляд с мачехи на Нери.
– Кто-кто? Ни черта не понимаю, о ком вы говорите. Кто?
– Женщина, о которой писали в газетах, болван! – проворчал Нери. – Полицейская, которая вчера погибла. Там сказано, что она кого-то пришила. Это так? Что за полиция нынче пошла! Кому же теперь можно доверять?
– Вопросы задаю я, – оборвал его излияния Фальконе. – Где вы были вчера, Мики? Опишите мне все свои передвижения, с утра до вечера.
– Он весь день был со мной, – заявила Аделе Нери. – Весь день. И вечером тоже.
– Мы здесь были все вместе, – добавил Нери. – Я только уезжал пообедать с одним из своих сотрудников. Он может это подтвердить. Мы можем поручиться друг за друга. У вас разве есть основания думать иначе?
Ракеле д'Амато достала из портфеля две фотографии: Барбара Мартелли в форме и ее отец в годы службы.
– Ее отец служил в полиции. И был у вас на содержании.
– У меня? – возмутился Нери. – Да чтобы я платил полицейским? Неужто я еще мало плачу – с такими-то налогами?
– Когда вы в последний раз разговаривали с Мартелли? – спросил Фальконе. – Когда в последний раз говорили с его дочерью?
– Не припоминаю, чтобы я вообще был с ними знаком. Сейчас я говорю за нас за всех. Понимаете? Если у вас есть иные сведения, покажите их адвокату. Только ничего у вас нет. Иначе мы бы вот так с вами не разговаривали, правда?
Она спрятала фотографии обратно в портфель.
– Что это за люди у вас внизу?
– Мы собираемся сыграть в карты. Они хорошие ребята.
– Пусть они здесь задержатся, – распорядился Фальконе. – Пусть задержатся здесь как можно дольше. Я не хочу видеть их на улицах. Вы меня поняли?
Старый гангстер обиженно покачал головой:
– Значит, римляне теперь уже не могут даже погулять по улицам родного города? Вы это хотите сказать? Боже мой! И мне приходится все это терпеть. Выслушивать ваши пустые угрозы и всю эту чушь о вещах, в которых вы не разбираетесь. А этот американский ублюдок разгуливает себе поблизости и делает что хочет. И никто его не спрашивает, трахал ли он ту девчонку. Никто не спрашивает, платил ли он тупым полицейским, чтобы получить желаемое. – Он помахал в воздухе своей толстой рукой. – Объясните мне это. Вы что, полные идиоты или как?
Фальконе встал, Ракеле д'Амато последовала его примеру.
– Приятно было с вами увидеться! – рявкнул Нери. – И не спешите возвращаться.
– А ты знаешь, какой завтра день? – спросил его Фальконе.
– Суббота. Я получу приз?
– Либералии.
Дряблое лицо Нери скривилось от отвращения.
– Что? Это новый европейский праздник, который нам навязывают? Мне это название ничего не говорит.
– Говорит, – сказал Фальконе. – И если ты понимаешь, что для тебя хорошо, то останешься здесь. И не встанешь у меня на пути.
– Ой! – фыркнул Нери. – Вот как теперь ведут себя в полиции. Сотрясают воздух пустыми угрозами.
– Это всего лишь добрый совет. Я ведь тебя помню. Много лет назад, будучи всего лишь детективом, я следил за тобой. Я тебя хорошо знаю.
– Да ну! Ты так считаешь?
