В руке у нее был пистолет, который она держала очень уверенно – словно всю жизнь с ним обращалась.
Мики Нери упал на колени и смотрел так, будто ее сверкающие глаза изливали благодать божью.
Женщина разочарованно покачала головой, встряхнув рыжими волосами.
– Надо делать вот так! – сказала она и, подойдя к Тони Мартелли, холодно улыбнулась ему в лицо, спокойно всадив ему пулю в голову.
С такой работой нельзя было справиться вручную. Кирпич, стекло и битые камни царапали пальцы Перони, пыль проникала в рот, слепила глаза. Каждый раз, когда они с Фальконе пытались высвободить из-под обломков безжизненное тело Ракеле д'Амато, сверху обрушивалась новая партия хлама. Дом Нери, как и весь остальной мир, стремительно утрачивал свою прочность.
Древнее строение едва держалось, огромная дыра зияла в его чреве. Времени оставалось очень мало. Фальконе из последних сил сражался с деревянной балкой, которая сломалась, словно гнилой зуб, и теперь лежала поперек груди Ракеле. Она не двигалась с места, и Перони казалось, что, может быть, это и к лучшему. В темноте было невозможно увидеть, какая именно часть пострадавшего здания еще удерживалась на оставшихся подпорках. Если они сдвинут с места что-нибудь не то, остатки стены могут обрушиться им на голову.
Он положил руку на плечо Фальконе и с трудом выдохнул:
– Лео! Это безумие. Мы можем все на нее обрушить.
Инспектор продолжал разгребать обломки. Перони грубо потряс его за плечо.
– Лео!
Фальконе остановился. У него был совершенно потерянный вид – Перони никогда не видел его таким, и это угнетало. Фальконе не смел терять присутствия духа. Отдел только-только начинал вокруг него сплачиваться, а заменить его было некем.
– Спасатели уже здесь. Они знают, что делать – это их работа. Может, займемся нашей?
Визжа тормозами, машины продолжали прибывать, пожарные молча обходили место взрыва, оценивая обстановку, медики в ярко-желтых жакетах прикидывали, с чего начать.
– Она дышит, – твердил Фальконе. – Я это вижу...
Стало быть, Ракеле д'Амато пока жива. Перони кивнул в сторону медиков, укладывавших трупы в черные пластиковые мешки.
– Ей повезло. У нас уже минимум трое погибших.
Перони понимал, что могло быть и хуже. Если бы группа захвата не сидела в своем фургоне, а стояла возле него. Если бы эти недоделанные репортеры немного задержались, вынюхивая, что здесь на самом деле происходит. Случившееся не укладывалось у него в голове. Это было заранее спланированное убийство такого масштаба, какого город еще не видел.
Внимательно оглядев Ракеле д'Амато, двое подошедших пожарных крикнули Фальконе с Перони, чтобы те убирались.
– Мы пытались помочь! – возмутился Перони.
– Вот и молодцы, – сказал старший из пожарных, волоча за собой какие-то инструменты, и распорядился принести подъемник. – А теперь уступите нам место.
Пытаясь подавить бешенство, Фальконе на миг закрыл глаза и крепко схватил его за плечо.
– Я здесь отвечаю... – начал он, но что-то в глазах пожарного его остановило.
– Меня не волнует, кто, черт побери, вы такой! – рявкнул в ответ пожарный. – Мы здесь для того, чтобы вытащить этих людей. И помоги вам Бог, если вы встанете у меня на пути!
– Ладно, ладно! – успокаивающе сказал Перони и, мягко взяв Фальконе за руку, повел его прочь.
Но пожарные уже их не слушали. Двое из них осторожно освобождали из-под обломков Ракеле д'Амато, рядом монтировался подъемник и стояли наготове медики.
Фальконе в отчаянии наблюдал за их действиями.
– Джанни! У тебя есть сигареты? Я ведь пытался бросить.
Отряхнувшись от пыли, Перони похлопал ладонью Фальконе. Оба были страшно грязными.
– Этого добра у меня всегда хватает. Пошли со мной. Спасибо, что снова называешь меня по имени. Я- то думал, что до этого уже не дойдет.
Фальконе последовал за ним на другую сторону улицы, где не так воняло дымом и пылью. По булыжной мостовой прогромыхали еще три машины 'скорой помощи', остановившись в непосредственной близи от спасателей. Из их ярко освещенных салонов высыпали новые бригады медиков и принялись деловито обследовать место происшествия. Вслед за ними подкатила вереница черных машин. И Фальконе, и Перони понимали, что это значит. Прибыли большие люди, чтобы лично оценить ситуацию: руководители секретных служб, чиновники, начальство из ДИА. Теперь это уже не простое полицейское расследование. Речь идет о терроризме, так что игра получает совсем другое название.
Перони рукавом стряхнул с капота 'рено-салун' кирпичные осколки, и они сели в машину. Щелкнув зажигалкой, он передал сигарету Фальконе. Его загорелые руки тряслись. Сделав пару затяжек, он выругался и швырнул сигарету на землю.
– Знаешь, сколько они стоят? – спросил Перони. – В полицейском участке я единственный их честно покупаю. Никакого черного рынка!
– Ну конечно! – фыркнул Фальконе. – Странные у тебя представления о честности! Я этого не понимаю. Ты был единственным человеком в 'нравах', кому я мог доверять. А потом сам все разрушил из-за женщины. Почему?
