залога будет внесена, она вернется в выбранное мной место. А сейчас…
Однако они не сдавались. По лестнице поднимались еще двое.
Глава 25
Смокинги и вечерние платья окружали ее со всех сторон, требующие внимания голоса перекрывали звуки музыки, и Тереза едва сдерживалась, чтобы не закричать: «Да перестаньте же каркать! Закройте рты!» Сильвио получил-таки результат, причем раньше обещанного срока, но как ему это удалось, она не расслышала. Слова Альберто Този вертелись в голове бессмысленной каруселью, никак не укладываясь в созданную тяжкими трудами последних дней стройную систему фактов и подозрений.
Коста и Перони уже ушли вместе с остальными, а она все еще стояла на ступеньках, стараясь отделить тоненький, писклявый голосок Сильвио от окружающей суматохи. Подошедший официант молча протянул серебряный поднос с крошечными канапе, и Тереза устремила на него полный отчаяния взгляд.
– Ради Бога, окажите услугу. Мне только что позвонили… умер дядя… Вы не могли бы попросить их немного помолчать?
Бесстрастное лицо официанта моментально подобрело.
– Какое горе! Примите мои соболезнования, синьора. Конечно.
Он тут же взялся за дело, и толпа, повинуясь внятному жесту закованной в белую перчатку руки, постепенно притихла.
Тереза смогла наконец разобрать сбивчивую скороговорку Сильвио. Слушая его бормотание, она мысленно напомнила себе, что должна в ближайшее же время научить своего ассистента не волноваться и сохранять спокойствие даже в самые ответственные моменты.
– Хорошо, Сильвио, хорошо. Не волнуйся. Повтори еще раз.
Крепкое плечо в чем-то темном заставило ее посторониться. Тереза инстинктивно вскинула голову и увидела того самого фермера, прибывшего несколько минут назад на моторке. Вблизи он оказался нисколько не чище, чем показался ей издалека. Перепачканный глиной и золой, он уверенно, не обращая ни на кого внимания, как человек, сосредоточенный на какой-то одной цели, поднимался по широкой мраморной лестнице, прижимая к себе охапку хвороста.
Она еще раз выслушала помощника и облегченно вздохнула, когда Сильвио смог наконец внятно изложить то, что хотел.
Быстрые решения. Тереза ненавидела их и обожала. Сунув телефон в карман, она последовала за незнакомцем с хворостом, уклоняясь от торчащих в обе стороны сучьев, прокручивая полученную информацию и отчаянно пытаясь совместить ее с тем, что они уже знали.
Свернув с лестницы, Тереза оказалась у распахнутой двери, за которой открывалась просторная комната. Теплый желтоватый свет солнца вливался в нее через необычной формы окна. Посреди комнаты стоял человек, которого она видела всего лишь дважды – сначала на катере, когда они пересекали Большой канал, и потом в палаццо. Хьюго Мэсситер держался уверенно, как будто все здесь – стены, кирпичи, бетон и даже люди – принадлежало ему.
– Ник… – окликнула она, но ее никто не услышал – взоры собравшихся были обращены на незнакомца с охапкой хвороста, с тупым спокойствием идиота шагавшего впереди нее.
Первым на него отреагировал старший из Арканджело. Поднявшись со стула, Микеле шагнул к незнакомцу. Единственный здоровый глаз полыхнул ненавистью и злобой – чувствами, как показалось Терезе, уже давно искавшими выход и готовыми выплеснуться теперь на несчастного дурачка.
– Ты что делаешь, придурок? – взревел Микеле. – Что ты здесь делаешь?
На мгновение в комнате стало тихо, как в центре урагана.
– Подумал, что вам нужен хворост, – с грубоватым местным акцентом ответил крестьянин. – Говорят, вы еще работаете, синьор Микеле. А раз так, то вам нужна помощь.
Пара, которую Тереза видела чуть раньше в наручниках, прижалась друг к другу, словно надеясь вместе защититься от того, что их окружало.
– Уходи, Пьеро, – прохрипел молодой человек. – Ты нам больше ничем не поможешь.
– Думаешь?
Женщина всхлипнула, как будто увидела что-то страшное.
– Пьеро, послушай меня! – взмолилась она. – Пожалуйста, уходи!
Подгоняемый кипящей в нем злобой, Микеле Арканджело набросился на человека с хворостом, хлеща его по щекам и вопя во весь голос:
– Идиот! Матто! Матто! Убирайся отсюда!
Тот не сдвинулся с места. Даже не шелохнулся. Взгляд его буравил англичанина. Мэсситер по-прежнему стоял посреди комнаты со сложенными на груди руками, в позе победителя.
– Ник, – прошептала, а может, только подумала Тереза.
– Синьор Мэсситер, – спокойно и даже как-то задумчиво произнес крестьянин, и она вдруг поняла, что ошиблась, приняв его за деревенского дурачка.
– Ты меня знаешь? – удивился англичанин. – Какая честь!
– Я вас знаю, – кивнул он и повернулся к паре в наручниках. – Когда-то давно другой Скакки предупреждал нас о вас. Говорил, что нельзя убежать от дьявола. Он все равно тебя найдет. Или ты сам найдешь его.
– Пьеро! Пьеро!
Джанни Перони сделал шаг вперед. Двигался он, как всегда, решительно и быстро и, похоже, был готов к чрезвычайным мерам, если уговоры не сработают.
– Все остаются на месте, – сказал крестьянин и разжал руки. Хворост раскатился по полированному полу, повергнув Микеле в очередной приступ ярости. Но поток проклятий моментально иссяк, как только…
– Ник! – Тереза сама не узнала собственный голос, прозвучавший слабым эхом в наступившей внезапно тишине.
– Все остаются на месте.
Они замерли. Никто – ни Перони, ни Коста, ни даже Лука Дзеккини – не рискнул пошевелить пальцем. Что-то в выражении лица и голосе Пьеро заставило их поверить в серьезность предупреждения.
Теперь в руках у него была старая, потертая двустволка. Никто не успел опомниться, как обшарпанный приклад врезался Мэсситеру в грудь, отбросив его к окну, причем с такой силой, что англичанин ударился головой о стекло. Стекло треснуло.
Хьюго Мэсситер взвыл от боли.
– Нет! – раздался женский голос, но кому он принадлежал – женщине в наручниках, Рафаэле Арканджело или ей самой, – Тереза не поняла.
– Что тебе нужно? – крикнул англичанин, ощупывая затылок. Вид крови на пальцах поверг его в состояние шока. – Что все это значит? Что тебе нужно?
– Ничего, – по-прежнему спокойно и даже равнодушно ответил человек с ружьем.
Лицо Мэсситера перекосила гримаса ненависти.
– Венецианцы! Назови свою цену, и покончим с этим. Мне уже приходилось покупать таких, как ты. И если понадобится, я куплю вас всех! И не один раз. Человек моего положения…
Пьеро Скакки не дрогнул и не отвел глаз.
– Ты ошибаешься, – сказал он. – Я не венецианец. А ты не человек.
Палец потянул за спусковой крючок. Двустволка выстрелила, и комнату наполнил ужасный грохот. Хьюго Мэсситер как будто подпрыгнул и уже в воздухе поймал второй заряд. Тело его с растерзанной грудью высадило стекло и вылетело из комнаты. Там, снаружи, оно словно повисло на миг среди разлетающихся осколков, отражающих агонию умирающего и впивающихся в плоть.
В следующее мгновение он исчез, рухнув на невидимую пристань под нарастающий гул встревоженных, испуганных голосов и пронзительных воплей.
Тереза еще успела заметить, как Перони бросился наконец к крестьянину, оттолкнул от разбитого окна, куда тот вознамерился последовать за своей жертвой, и благодаря не столько собственной силе, сколько внезапной апатии стрелявшего повалил его на пол.
– Не сложилось, Ник, – прошептала Тереза, выдавив из себя слова, которых никто уже не слушал. – Ничего не сложилось.
