ужасная мертвая шахта, в ней витали дымящая шкура Билли и призраки электричества. Моя душа была еще безутешней.
Осень принесла с собой штормы, пенящие обломки змей, крошащих золото в пелагических лабиринтах, ставших моими сестрами до позывов на рвоту. Глубже, чем древний океан, я видела свою могилу глазами цвета адамантового шлака, глазами цвета осыпи церковных гальюнов. Дева сжирает куклу девы в грязи. Отмена амнистий.
Козлоглазые зениты прободили бессердечный, сифилисный рай, треща, как мускул, отдираемый от таза сумасшедшего; кабаллистическая паутина мести ленточных червей. Вся вымазана салом, задыхаясь, будто рыба, я лежу и жду; жду, что буду выебана насмерть многорогим, аннигиляционным кулачищем Иисуса.
ЕШЬ/ПЕЙ
Красные розы, грязный грабеж, пыль Сатаны на клиторе — трах-та-ра-рах! телка-ширинка, по-моему, я люблю тебя — персики, перчики, сливовый сок на сосках на мягком белом животике, сперма на губках, на коготках, стекает скользоструясь в поисках пиздожары.
Ой.
Простите меня. Начинать с окончанья — с оргазма — должно быть, и вправду нахально. Но жизнь-то ведь тоже покоится кольцами, скоро снова начнем, начнем начинать все опять, взлетают и падают аэропланы. Шломалось шасси на шоссе? Можно и так сказать, ведь ребра мои прогибают бархатные молоточки, мягко мацающие машинки смерти. Черные очи, черные меха, его член освежеван блестит становится мраморный, нет уже крапчатый пенится у меня во рту в глотке.
Мне приснилось я съела волка.
Солнце/луна. Пиздозона: за чаем с Алисой О, ее сапоги до бедер сияют, лицо все в слюне, щека на виниле, язык в пизде, в жопе, города горят на сетчатках. Твердит мне о черных как сажа печалях, об улицах золотом не мощеных вообще не мощеных.
Конец плана города. Панорама на гаревый трек. Какая-то девка, задрав свою юбку, ссыт прямо в канаве любовнику в рот. Какие-то звезды. Звезды не в фокусе. Кристаллы соски холод космоса, лунный сын губодерг, колдуний экспресс везет в чистый сок зеркала.
Кэнди звонит; зеркало бьется. Я поклялась наколоть саранчу на ее белой попке, везде кокаин, надутые кабели для арктических восхождений; ангельский иней на клиторе.
Члены пристегнуты, пальцы намазаны, три лесбиянки шесть дырок в работе.
Я, КАТАМАНЬЯЧКА
Две головы из черной воды, трупов не видно, ночные фигуры как прорези в ливне камней.
Вампиры в законе резвятся в замерзших канавах, пьют менструальную кровь, все суки мясные бутылки их выпивают из горлышка матки.
Ебаться — собачье дело.
Девочка, девочка, а мои любовнички — могильные черви в людском обличии. Девочка, девочка, посмотри — твою мамочку порют оружием череп взбивают визжа она дохнет. Они отсосут у тебя всю мочу из тела, выблюют прямо на розы с собачьими мордами. Чуешь акулы шныряют в морях твоей сладкой кровушки, платьишко вьется высоко на мачте пиратской далёко за точкой исчезновения пламени все забывшей луны, личико в щепки разбилось о рифы горящей полярной звезды.
Из лачуги своей я вижу головы грома летят над равнинами бесперебойно поглощенного света. Медленный микс на готический замок Кэнди, девушки срут Сатане срут первому встречному. Вот пентаграммы бархатной наркоты, серебряный лед, плоть входит в плоть, шестиногий сатиновый сброс в растворение.
Папочка.
ТЕЛКА-ШИРИНКА
Лесбиянки-байкерши: возможно, целая их колония. Где они живут? В Лас-Вегасе, полагаю. Что они делают? Пьют друг у дружки менструальную кровь из серебряных кубков, конечно. Учиняют отвратные сексуальные оргии с психоделиками, золотой душ, копрофагия, и т. д. и т. п., никаких сомнений. Очевидно, что они питаются только естественными выделениями человеческого организма. Но что еще?
Мужики. Должны иметь человеческий скот. Подозреваю, что они рассекают по Вегасу в черном лимо или на катафалке, окна черные, чтоб не попал дневной свет, собирают жертвы. Несомненно, они забивают много мужчин, пьют их кровь и делают барбекю, делают бусы из пенисов, кошельки из мошонок и т. д. и т. п. Некоторых делают рабами-евнухами, в основном это белые отбросы, болтающие на каджунском patois.
Может, один из мужиков испортит лесбиянок? Низко опустит несколько штук и бросит вызов королеве байкерш? Этот мужик, должно быть, этакий суперодаренный жеребец-альбинос, который носит свой белоснежный член приклеенным на скотч к внутренней стороне бедра, как заправский ковбой.
А королева, должно быть, верховная жрица в построенной в виде замка, усыпанной изумрудами и сапфирами лесбийской брачной часовне, церемонии там проводятся в полночь, всех участниц крестят в крови. Ее шофер — сумасшедший горбун-литовец, питательные трубы вживлены ему концами в пах и в горло. Я представляю, что по совместительству он еще и палач, рубит головы в подземелье, где гнездятся пустынные летучие мыши и летучие лисы. Вне всяких сомнений, байкерши то и дело раздевают его донага, подвешивают на кожаной конской упряжи, потом штук двенадцать сосут из труб его кровь. Ему это нравится, у него даже есть ручная летучая мышь, она ему сосет хуй, пока они кормятся.
У них есть своя банда, под названием Телки-Ширинки, они рассекают по ночной пустыне на мощных харлеях, все в черной коже, охотясь на парочки, любезничающие в тачках. Несомненно, они орально и всяко-разно насилуют девушку, а ее любовника-парня заставляют смотреть, потом она наблюдает, как его тащат за мотоциклами на флуоресцентных цепях и распинают на иудином дереве. Девушку вскоре рекрутируют в ряды байкерш на особой церемонии, я представляю, что от нее требуется сделать куннилингус всем членшам банды и выпить их менструальную кровь, после чего королева трахает ее в жопу специальной насадкой с крыльями, как у летучей мыши, и прокусывает ей клитор.
Возможно, в конце концов жеребец-альбинос мутит с любовницей королевы, она в черной фате на заднем сиденье угнанного харлея, королева со своими дымящими от ярости суками-байкершами гонится за влюбленными в лимузине. Следует автокатастрофа, труп пробивает ветровое стекло лимузина, голая королева валяется на солнце. Она разлагается, черви лезут у нее из сосков, из порванного влагалища — особо жирные, черные, и т. д. и т. п. Горбуну рубят голову, та летит по дуге в автопарк Хилтон, байкерш охватывает огонь, жеребец везет свою байкерскую невесту в лучи заходящего солнца и отвратительно опускает ее во все дырки, пока коровы не возвращаются с пастбищ, она прокусывает ему член и они становятся Королем и Королевой байкеров, рассекая по ночным пескам на одном из старых добрых вездеходов Чарли Мэнсона.
ПРЕСТУПЛЕНИЯ ПРОТИВ КОШЕЧКИ
