Пролог. ОТ ДРЕВНЕГО КОРОЛЕВСКОГО РОДА К НОВОЙ ДИНАСТИИ ОТ ИСТОКОВ ДО 768 ГОДА
НЕОПРЕДЕЛЕННОСТЬ ОТНОСИТЕЛЬНО РОЖДЕНИЯ КАРЛА И ЕГО ПРОИСХОЖДЕНИЕ
Биография Великого императора Карла в изложении ее Эйнхардом не отвечает по крайней мере одному ожиданию, которое мы постоянно связываем с жизнеописанием. Речь идет о совершенно определенных датах жизни. Автор сообщает нам весьма приблизительно год рождения, указывая на то, что Карл скончался на семьдесят втором году жизни. А вот несохранившаяся ахенская эпитафия свидетельствует о «семидесятилетнем» Карле, причем по сравнению с днем кончины день рождения вообще не упоминается. До недавнего времени, если отсчитывать от 814 года, годом рождения считался 742 год, затем, правда недолгое время, — 747 год, и с некоторых пор, видимо уже окончательно, — 748 год.
Столь необычная по нынешним временам ситуация объясняется целым рядом причин. Так, христианское средневековье истолковывало не день рождения, а день смерти как настоящий «день рождения», к которому было обращено всеобщее внимание. Ведь именно в этот день душа покидала бренные останки и до дня Страшного суда за некоторыми исключениями (мученики и святые) пребывала в ожидании в преддверии небес или в аду. Это ожидание заполнялось молитвой, говением и смягчалось пожертвованием родственников покойного. Особенно активно это проявлялось в ежегодные поминальные праздники и в годовщины как особенно подходящие поводы для такого рода многообразных пожертвований.
Таким образом собственно день рождения играл откровенно подчиненную роль. По этой причине соответствующая дата рождения многих правителей раннего периода средневековья и в самом его разгаре может быть вычислена только косвенным образом. Например, так обстоит дело с Фридрихом I Барбароссой.
Карл Великий — сын Пипина III, который лишь несколько лет спустя после появления сына смог заявить о своих притязаниях на корону. В пользу Эйнхарда следует принять во внимание, что рождение Карла независимо от того, брать ли за основу 742, 747 или 748 годы, пришлось на период спада и даже забвения летописной фиксации текущих событий. Причем возникшее позже по инициативе двора историческое исследование, например епископская история Меца, так называемые имперские хроники, заявило о себе лишь в восьмидесятые и девяностые годы VIII века или даже еще позже. Стало быть, по крайней мере в этом смысле. Эйнхард заслуживает серьезного отношения, когда сообщает читателю, что оказался не в состоянии раздобыть сведения о рождении, детстве и годах взросления своего героя, хотя кое в чем он, видимо, преувеличивает.
Сколь велики были расхождения в вопросе о дате рождения, показывают официальные и официозные свидетельства. Так, Эйнхард утверждает, что Карл скончался на семьдесят втором году жизни. Явно достоверное указание на надгробном памятнике не оставляет сомнения, что император прожил семьдесят лет. А вот так называемые имперские хроники свидетельствуют, что он отдал долг природе «приблизительно» в семьдесят один год. Все эти свидетельства, несомненно, проникнуты духом псалма 89, который обещает человеку: «Дней лет наших семьдесят лет, а при большей крепости восемьдесят лет; и самая лучшая пора их — труд и болезнь, ибо проходят быстро и мы летим». Так незнание и ветхозаветная мудрость обозначили семидесятилетнюю возрастную границу Карла Великого.
На основе не совсем логичных отправных данных из указанных выше источников исследователи древности произвели простой расчет. Из 814 (года смерти) Эйнхард просто вычел 72 и получил в итоге год рождения — 742. Правда, в результате вышла на несуразица. Такой подход породил явные сложности в плане нравственности для поколения исследователей XIX в. и их учеников, родившихся уже в XX веке. Если считать, что Карл родился в 742 году, то его родители — князь (рrinceps) Пипин и аристократка Бертрада (Берта), по свидетельству хорошо информированных Ларшских анналов, вступили в законную супружескую связь лишь в 744 году. Отсюда следует вывод о добрачном или даже внебрачном рождении их старшего сына, если только этот грех не был отпущен фиктивным правовым институтом неофициального брака в качестве якобы второй легальной формы германо-французских матримониальных отношений.
Уже в самом начале обсуждения деталей его рождения историки столкнулись с мучительными моментами, связанными с последующей семейной и половой жизнью их любимого правителя: Карл бросил двух жен, имел три законных брака; наличие многочисленных наложниц подтверждено поименно, известно также, что у него было не менее восемнадцати детей. Как выяснил Эйнхард, этот интерес к женскому полу, в общем, подтверждает жизнеутверждающий характер Карла и его недюжинные физические потенции. Последующее поколение его преемников вняло строгим церковным предписаниям. Сын Карла и его преемник Людовик не скрывал отвращения к жизнерадостному ахейскому двору отца и в 814 году при восхождении на трон решительно покончил с распущенностью нравов путем чистки дворца, повторив эту политическую акцию в 816 году. В Видении загробной жизни, созданном в Сен-Галленском монастыре, скончавшийся император в качестве справедливого возмездия попадает в своего рода преддверие ада — какой-то жуткий зверь терзает половые органы греховного правителя.
Учитывая явную незаурядность Карла, историки квалифицировали эти его эскапады как человеческие слабости, присущие в том числе и великим мира сего, или же как слабости яркой личности, хотя они, без сомнения, определяли саму сущность Карла. Йозеф Флекенштейн говорил о «гении его дружеского отношения»; указывали на его общительность, любовь к купанию и охоте, фамильярную близость к дочерям, искренность, прямоту и спонтанность.
Что касается предполагаемых несуразностей относительно даты рождения Карла, историки Карл Фердинанд Вернер и Матиас Бехер некоторое время назад внесли определенную ясность в столь щекотливую тему. Оба исследователя обратили внимание на редакцию одной хроники эпохи раннего средневековья, которая заслуживает доверия, хотя ее рукописное оформление восходит лишь к XVI веку. В отношении 747 года приводится следующее указание: «Ео ipso anno fuit natus Karolus rex»[6]. Тот же источник почти слово в слово свидетельствует о рождении в 751 году младшего брата Карла — Карломана, что никто никогда не ставил под сомнение.
Но даже если взять за основу 747 год, эта дата не представляется однозначной, поскольку 2 апреля как общепринятый день рождения в том году пришлось на праздник Пасхи. Кто повет, что Карл, его семья и наследники могли бы забыть об этом Явном знаке божественного избранничества в один из самых торжественных христианских праздников — в день Воскресения Господа! Карл сам сознательно выбрал эту дату для совершения ярко выраженного политического акта, когда на Пасху 781 года велел Папе в римском соборе Святого Петра совершить обряд помазания своих сыновей Пипина и Людовика как королей Италии и Аквитании.
А ведь ларчик просто открывался. Если исходить из того, что многие из малых хроник VII века, донесшие до нас важные факты, среди прочих отодвигали и даты рождения Карла на несколько лет после указанного пасхального праздника. Соответственно в тогдашних источниках начало года часто фиксировалось после праздника Рождества, а иногда началом года уславливались считать уже 1 января. Происхождение хроник не в последнюю очередь было связано с так называемыми пасхалиями, по которым высчитывался праздник Пасхи и зависящие от него христианские праздники. Все пережитое, увиденное и услышанное о той эпохе фиксировалось на свободных местах их пергамента. Таблицы летосчисления были составной частью монастырской, общеобразовательной и воспитательной работы.
Пасха и, стало быть, начало 748 года пришлись на 21 апреля. Значит, день рождения Карла 2 апреля — на истекавший 747 год, К который заканчивался 20 апреля. Но по нынешнему летосчислению шел уже 748 год. Правда, есть и другие основания, указывающие на 748 год как год его рождения: отец Карла Пипин 20 июня 760 года возложил на сына духовное послушание в монастыре Святого Кале. Таким образом, наследник престола к этому времени в двенадцать лет достиг совершеннолетия, чтобы действовать хоть и по отеческому поручению, но тем не менее достаточно самостоятельно. В пользу этого предположения говорит также следующий момент — более поздняя запись о доставке мощей святого Ирминона в названный в его честь монастырь Сен-Жермен-де-Пре, располагавшийся на лугах близ Парижа. В этой церемонии принимали участие отец Карла, его брат и сам Карл.
