— Яркий свет. Больно.
— Да, свет резал вам глаза. Мистер Дуглас попросил вас поприветствовать людей.
— Долго ехал в кресле, — слегка улыбнулся пациент.
— О'кей, — кивнул Какстон. — Дальше я сам. Скажите, Майк, с вами хорошо обращаются?
— Да.
— Ведь вы не обязаны здесь оставаться. Вы способны ходить?
— Но послушайте, мистер Какстон… — торопливо заговорил Таннер и тут же смолк — на его плечо опустилась рука Берквиста.
— Я могу ходить… немного. Быстро устаю.
— Ничего, можно воспользоваться инвалидным креслом. Майк, если вы не хотите здесь оставаться, я заберу вас и отвезу в любое, по вашему желанию, место.
— Послушайте, вы! — Таннер раздраженно стряхнул со своего плеча руку Берквиста. — Это мой пациент, и я не позволю вам его беспокоить.
— Но ведь он — свободный человек, не правда ли? — настаивал Какстон. — Или вы считаете его не пациентом, а заключенным?
— Конечно же, свободный, — ухмыльнулся Берквист. — А вы, доктор, потерпите немного. Пусть этот кретин сам выроет себе яму.
— Спасибо, Джил. Вы слышали, Майк, что он сказал? Вы свободны идти куда угодно.
— Нет! — Теперь пациент смотрел на одного Таннера, его лицо выражало мольбу и ужас — Нет, нет, нет!
— Ладно, ладно, успокойтесь.
— Мистер Берквист, — резко произнес Таннер, — вам не кажется, что пора прекратить эту безобразную сцену?
— Пожалуй, что и так, доктор. Хватит, Бен, достаточно.
— Э-э… еще один вопрос.
Ну что же еще спросить? С какой стороны подойти? Получается, что Джилл ошиблась, но ведь она была совершенно права! Или это только так показалось?
— Ладно, — неохотно кивнул Берквист. — Но только один.
— Благодарю. Э-э… Майк, вчера мистер Дуглас задавал вам всякие вопросы.
Пациент молчал.
— В частности, он спросил, нравятся ли вам здешние, земные девушки, верно?
Розовое, гладкое лицо расплылось в широкой улыбке.
— Ну!
— Да, конечно. Майк… а где ты их видел, этих самых девушек?
Улыбки словно не бывало. Пациент скосился на Таннера, закатил глаза, судорожно напрягся и застыл в эмбриональной позе — колени подняты, голова опущена, руки сложены на груди.
— Убирайтесь отсюда! — крикнул Таннер, бросаясь к кровати; он схватил безвольную, словно восковую руку и начал нащупывать пульс.
— А вот это уже выходит за всякие рамки, — с ненавистью процедил Берквист. — Да уйдешь ты отсюда, наконец, или мне позвать охрану?
— Уходим, уходим, — охотно согласился Какстон.
Все, кроме врача, покинули палату, и Берквист плотно прикрыл дверь.
— Ты не мог бы, Джил, объяснить мне один момент. — В голосе Какстона звучало еле сдерживаемое торжество. — Вы же держали его под замком, так где же все-таки он увидел девушек?
— А? Я тебя что-то не понимаю. Он видел уйму девушек — сестрички, санитарки, лаборантки… Сам же знаешь, в больнице их навалом.
— Ничего такого я не знаю. Насколько мне известно, со Смитом работал исключительно мужской персонал, женщин к нему и на пушечный выстрел не подпускали.
— Че-го? Не говори ерунду. — Тревога, мелькнувшая было на лице Берквиста, тут же сменилась ухмылкой. — Ты что, не смотрел вчера ящик? Даже там при нем была сестра.
— О! Да, конечно.
Какстон и его спутники молча поднялись на крышу, молча сели в такси.
— Знаешь, Бен, — заметил Фризби, когда больница осталась уже далеко позади, — я не думаю, чтобы Генеральный секретарь станет возбуждать иск. И все-таки, если ты знаешь источник этого слуха, подготовь доказательства, так, на всякий случай.
— Ерунда, Марк, не станет он со мной судиться. — Бен мрачно глядел в пол. — И все равно — откуда нам знать, что это и вправду Человек с Марса?
— Что? Да хватит тебе, Бен.
— Откуда нам знать? Ну, увидели мы на больничной кровати парня примерно нужного возраста. Единственное наше доказательство — слово Берквиста, а этот тип начал свою политическую карьеру с почти очевидных лжесвидетельств. Еще мы увидели какого-то незнакомого мужика, который представился психиатром, но завилял и ушел в кусты при первой попытке выяснить, где он получил степень. Вот вы, мистер Кавендиш, вы убедились, что этот тип — Человек с Марса?
— Составлять мнение не моя прерогатива, — чопорно вскинул голову Кавендиш. — Я вижу, я слышу — но и только.
— Извините.
— Вы уже кончили? Вам больше не нужны мои профессиональные услуги?
— Что? Да, конечно. Огромное вам спасибо.
— Это я должен поблагодарить вас, сэр. Весьма интересное задание.
Престарелый джентльмен снял белую мантию, делавшую его отличным от простых смертных, и сразу заметно смягчился, расслабился.
— Если бы я мог привести с собой кого-нибудь из команды «Чемпиона», — продолжил убиваться Какстон. — Вот тогда-то мы бы точно разобрались.
— Должен признать, — заметил Кавендиш, — меня очень удивило, что вы не сделали одну простую вещь.
— Да? А что такое я прошляпил?
— Мозоли.
— Мозоли?
— Ну конечно же. По мозолям можно прочитать всю биографию человека, я даже написал когда-то о них статью для «Альманаха Свидетелей». Этот молодой человек с Марса, он же никогда не носил нашей обуви, всю жизнь прожил при тяготении в три раза меньшем нашего, мозоли на его ногах неизбежно должны соответствовать этим условиям жизни, а не нашим.
— Ну вот же мать его! А вы-то, мистер Кавендиш, чего столько времени молчали?
— Сэр! — возмущенно раздул ноздри старик. — Не забывайте, сэр, что я — Честный Свидетель, а никак не участник вашей операции.
— Извините, Бога ради. — Какстон задумчиво нахмурился. — Тогда давайте так — вернемся и взглянем на пятки этого типа. А если не будут пускать, я разберу их лавочку по кирпичику.
— Вам придется найти себе другого Свидетеля — этим разговором я нарушил полную свою невовлеченность.
— Да, я понимаю, — еще больше помрачнел Какстон.
— Не возникал бы ты, Бен, — посоветовал Фризби, — и так вляпался по это самое место. Я вот лично не сомневаюсь, что мы видели настоящего Человека с Марса.
Какстон развез их по домам, а затем велел машине зависнуть в воздухе и начал думать. Его уже пустили раз — в сопровождении адвоката и Честного Свидетеля. Попытка прорваться к Смиту второй раз, и буквально через час, выглядит, мягко говоря, нагловато, так что Берквист попросту пошлет его, ничем при этом не рискуя.
Но Бен не привык быстро сдаваться, иначе, собственно говоря, у него и не было бы персональной колонки в газете. Так что же делать-то? Прорываться.
Дело хорошее, только вот как? Ну ладно, теперь хотя бы известно, где они держат своего так
