выводящий изысканную мелодию. Рапсодия закрыла глаза и позвала звезду по имени.
Вершины гор вокруг неожиданно озарились неземным светом. На каньон и поля опустился великолепный серебристый полог; чернота ночи сменилась ярким светом полдня. Три крошечные тени замерцали на фоне сверкающего серебра, а потом исчезли. От тел друзей теперь также исходило ослепительное сияние.
С ошеломляющим треском с неба полилось пламя, более жаркое, чем огонь в ядре Земли. Оно ударило в золотой амулет, расколов при этом огромный кусок скалы на оплавленные фрагменты. Ослепительный свет поглотил лощину и все, что в ней находилось. Спустя мгновение пламя погасло, а на земле, на том месте, где лежал амулет, осталась лишь кучка пепла.
Грунтор взял Рапсодию за плечи:
— Ты в порядке, милая?
Она едва заметно кивнула, изо всех сил стараясь запомнить слова, звучащие в ее сознании. Ветер уносил их, но шепот продолжал шелестеть.
«Тогда я смогу обрести покой до нашей следующей встречи…»
— Рапсодия!
Она продолжала слушать, пока не убедилась в том, что голос окончательно стих.
Мощные руки Грунтора обнимали плечи Певицы. Казалось, великан хочет защитить ее. Рапсодия заморгала. Она вдруг поняла, что попрощалась со своей умершей семьей в присутствии новой. Звездный огонь ушел, оставив после себя тоску, которая грозила поглотить Рапсодию. И только сильные руки и утешительные слова друзей, которые много столетий назад, в узком переулке исчезнувшего города, стали ее назваными братьями, удерживали Рапсодию, давая ей новые силы, чтобы жить дальше.
Она несколько раз глубоко вздохнула и повернулась к болгам, которые с беспокойством смотрели на нее.
— Дело сделано. Что теперь? Акмед улыбнулся под капюшоном:
— Снова за работу. Нам с Грунтором предстоит навести порядок после нашей маленькой экспедиции в Скрытое Королевство. За исключением Горных Глаз, все остальные горные кланы и кланы Пустоши, вплоть до Внешних Зубов, объединены. Остается только довести наши планы до конца. О да, нам предстоит организовать большое погребение.
Рапсодия кивнула:
— Могилы выкопаны? Король заморгал.
— Я полагал, мы их сожжем. — Он вздрогнул, когда увидел, какое отвращение появилось на лице Рапсодии.
— Нет, только не это, — передернув плечами, возразила она. — За исключением наинов, которые умерли здесь, тела остальных не следует предавать огню.
— Почему?
— Во-первых, это места созидания, а сожжение — акт разрушения. Во-вторых, что гораздо важнее, хотя лирины и сжигают тела своих умерших соплеменников на погребальных кострах, развеивая пепел по ветру под звездами, болги — дети земли, а не неба. Их нужно хоронить в земле, которая всегда была для них домом.
Акмед пожал плечами:
— Хорошо. Склоняюсь перед твоим знанием погребальных ритуалов. Болгам повезло, что среди них есть Певица, которая споет для них погребальную песню. — Он заметил, что глаза Рапсодии вновь помрачнели. — В чем дело?
Когда Рапсодия ничего не ответила, он взял ее за руку:
— Мы в безопасности, Рапсодия. Амулет уничтожен вместе с последним Шингом. Мы знаем, что Тсолтан мертв, и практически не осталось сомнений, что дух ф'дора погиб вместе с ним. А у нас появляется возможность без промедления заняться восстановлением Илорка. И эта грандиозная задача нам вполне по плечу. Нам больше не нужно прятаться или скорбеть. Пришло время двигаться вперед.
Она посмотрела на него и улыбнулась, однако печальная тень из ее глаз не исчезла.
— Быть может, — ответила Рапсодия. — Но только для тебя.
60
ПОСЛЕПОЛУДЕННОЕ СОЛНЦЕ поблескивало на склонах гор, когда Рапсодия поднималась вверх по скалистым карнизам Зубов, выходящим на Пустошь.
Каждый день она бегала по степи у подножия гор с мечом за спиной. И с каждым днем становилась все сильнее и выносливее. И это чувство пьянило, точно вино, хотя тренировки были утомительными.
Новое королевство Акмеда было жутким местом, и по ночам Рапсодии снились кошмары, которые с каждым днем становились все страшнее. Даже мысль о сне вызывала у нее дрожь. Она уже подумывала о том, не начать ли спать вместе с Джо, но решила, что не стоит пугать девушку своими ночными страхами.
Акмед и Грунтор большую часть времени проводили вне Котелка, поэтому ей ничего не оставалось, как спать в одиночестве — либо в холодных залах дворца, либо в Элизиуме. Однажды после обеда ей пришло в голову, что она сможет убежать от своих кошмаров, если доведет себя до изнеможения. Возможно, тогда ей вообще перестанут сниться сны.
Однако теперь, стоя посреди Пустоши, Рапсодия уже не думала о том, ЧТО привело ее сюда. Луг просыпался после долгой зимней спячки, и солнце придавало высокой траве золотистый оттенок, словно стеблей коснулась божественная длань.
Появились первые весенние цветы, раскрасившие склоны холмов, точно застенчивая радуга, которая ждет приглашения, чтобы отдать миру все свое великолепие. Рапсодия наклонялась к цветам и пела для них. В ответ на ее песню — Рапсодия выучила ее у Ллаурона — раскрывались лепестки, поражая Певицу своей красотой. Неужели болгам не дано разделить с ней эту радость?
Она остановилась и выпрямилась, наслаждаясь ощущением приближающейся ночи. Новый мир лежал у ее ног, окруженный зазубренными вершинами, стерегущими древние владения намерьенов.
Рапсодия попыталась представить себе, как выглядели Зубы раньше, когда фирболги еще жили в пещерах, а здесь поселились беженцы с ее родины. Как же не похожи на Серендаир эти степи и высокогорные поля, заросшие кустарником и травой… Стали ли они для намерьенов домом? Смогли ли те забыть свой дом и найти утешение в красоте нового мира? Ведь многим не удалось забрать с собой семьи. Она знала, что ей не дано получить ответы на все эти вопросы.
Острая боль пронзила сердце Рапсодии, и она вспомнила о причинах, заставивших ее забраться так высоко. Необходимо найти место, где ее перестанут преследовать кошмары.
В последнее время она вынимала Звездный Горн из ножен в своей спальне в Котелке или Элизиуме. Он давал тепло и утешение, когда она просыпалась по ночам. Однако ей казалось неправильным использовать древний клинок в качестве обыкновенного источника света — вроде свечи, которую оставляла зажженной мать, когда девочке снились дурные сны.
Теперь ей редко виделся Майкл или ему подобные. Гораздо чаще возникали дом и люди, умершие более тысячи лет назад. Иногда она слышала, как они зовут ее, родители и братья, как напрасно ждут ее возвращения.
В другие ночи Рапсодии снилась Сереннская война, начавшаяся на Острове сразу же после того, как она его покинула, и тогда Певица пыталась угадать, что же случилось с ее семьей. Дожили ли они до окончания войны или погибли во время сражений? Что имела в виду мать, когда сказала, что их семью поглотил огонь? После таких кошмаров Рапсодия просыпалась с криком ужаса, в особенности когда воображение рисовало ей ответы на эти страшные вопросы.
Но самыми тяжелыми оказывались ностальгические сны, такие реальные, что Рапсодии казалось, будто она снова дома, ее окружают родители и братья, а это место — лишь плод ее воображения. И тогда, вопреки приказу Акмеда, она начинала плакать горькими слезами отчаяния.
«Только не сегодня, — мрачно обещала она себе. — Сегодня ничего такого не будет».
Она оглядела Пустошь. Теплый весенний ветер раскачивал стебли высокой травы, волновались разноцветные лепестки цветов. Рапсодия пожалела, что не переоделась, — на ней было мягкое серое платье с широкими рукавами и пышной юбкой. Не самый подходящий наряд для бега, но сойдет и так.
Рапсодия побежала — бесцельно, отчаянно; ей было все равно, куда направиться. Она широко развела руки в стороны и почувствовала, как ветер подхватил рукава, взметнувшиеся, словно крылья птицы.
