Пророчество: Дитя Земли

— Именно.

— А ты вместе их видала?

— Нет, — вынуждена была признаться Рапсодия. — Мне кажется, что если Ракшас найдет Эши, тот умрет или, еще хуже, его душа будет полностью принадлежать ф'дору. Эши очень силен, но в поединке с Ракшасом у него нет ни одного шанса — он будет сражаться с собственной душой. В данном случае он не может ни одержать победу, ни потер петь поражение. Вот почему он прячется в туманном плаще — так мне, по крайней мере, кажется.

— Тебе Эши сказал? — подозрительно спросил Грунтор.

— Нет, — неохотно признала Рапсодия. — Я обдумала все свои наблюдения, а также слова Элинсинос и Элендры и пришла к такому выводу сама. А еще не стоит забывать о моих видениях.

— Ты ведь не видала их вместе, откуда же тебе знать, что это не тот же самый Эши, только ведет себя по-разному?

— Наверняка я не знаю ничего, — не стала спорить Рапсодия. — Но я видела и того и другого, наблюдала, как они ведут себя в сражении. Они совершенно не похожи.

— Не-е-е. Не выходит. Ой думает, он один и тот же. Может, Эши и сам не ведает, что Ракшас — это черная сторона его души.

— Давай повторим все сначала, — терпеливо начала Рапсодия. — Существует две возможности. Первая: Эши и Ракшас — это единое целое; Гвидион умер, несмотря на все старания сохранить ему жизнь, а ф'дор сумел каким-то неизвестным нам способом его оживить и превратить в своего слугу.

— Вот-вот, мисси.

— Предположим это так. Но я благополучно пересекла половину континента вместе с ним, и он ни разу не попытался причинить мне вреда. — Она замолчала, вспомнив стычку, когда Эши угрожал ей мечом. — Пожалуй, только один раз, но он не сделал мне ничего плохого.

Янтарные глаза Грунтора загорелись диким огнем.

— Ты это о чем, герцогиня?

— Да так, ни о чем. Мы просто не поняли друг друга. Он сделал то, что обещал, — доставил меня туда, куда я хотела попасть, и ушел. Если бы он был слугой ф'дора, почему он не прикончил меня, когда у него имелась масса возможностей. И предсказанию конец.

— Может, он увязался, чтобы узнать, куда ты собралась, — предположил великан. — Может, он шпион ф'дора.

Рапсодия заставила себя успокоиться.

— Вторая возможность, правильная с моей точки зрения, заключается в том, что мы имеем дело с двумя существами — Эши и Ракшасом. Эши это Гвидион, и, несмотря на уверенность Стивена и Элендры в том, что он умер, он жив. Ему удалось пережить схватку с ф'дором. И с тех пор он в одиночестве бродит по миру, испытывая страшные муки, и прячется от демона, чтобы тот не захватил остальную часть его души. Ракшас совсем другое дело — он создан на основе кусочка души Эши, который попал к ф'дору во время их боя, из льда, земли и крови ф'дора и, наверное, из крови какого-нибудь хищного животного. Так говорила Элинсинос.

— Но она не сказала, что Ракшас и Эши не одно и то же, верно, мисси?

— Нет.

— Ой считает, мы не можем рисковать.

— В таком случае, что я должна сделать? — в отчаянии спросила Рапсодия.

— Ой говорит, давайте его прикончим. А если мы ошибемся и заявится другой, и его тоже.

Рапсодия похолодела, она знала, что болг не шутит.

— Нельзя же убивать людей только потому, что ты не знаешь, прав ты или нет.

— Это еще почему? Очень даже верный способ. Серьезно, мисси, если ты ни в чем не уверена, нельзя рисковать.

— Глупости, Грунтор.

— Нет, не глупости, — вмешался Акмед, молчавший большую часть вечера и внимательно слушавший аргументы, которые приводили друг другу Грунтор и Рапсодия. Он сидел так тихо, что Рапсодия порой забывала о его присутствии. — Глупо и смешно твое безумное желание восстановить мир, который ты потеряла. Твои родные погибли, Рапсодия, теперь мы твоя семья, Грунтор, Джо и я. Твой родной город тоже перестал существовать, ты живешь здесь, среди болгов. Король, которого чтили жители Острова, умер тысячу лет назад. Местные правители ему и в подметки не годятся. Целое поколение стерто с лица земли не из-за мелкого регионального конфликта. Те, кто приплыл сюда с Серендаира, были жалкими представителями нашей культуры. Они не заслуживают ни еще одного шанса, ни еще одного короля. А что касается Эши, почему ты хочешь воспроизвести свои прежние отношения с безумцем? Ты что, соскучилась по Майклу Ветру Смерти?

Рапсодия от удивления раскрыла рот.

— Что ты такое говоришь? — пролепетала она. — Эши ни разу не причинил мне зла, не сделал ничего, чтобы меня обидеть. За ним ведется охота, Акмед. Мне казалось, что уж ты-то должен испытывать к нему сочувствие. Часть его души является источником силы Ракшаса. Она попала в руки могущественного ф'дора. Рана, оставшаяся после того, как демон вырвал у него часть души, так и не зажила, и Эши испытывает невыразимую боль. Несмотря на это, он ни разу меня ни о чем не попросил, только чтобы мы стали союзниками. Как ты мог сравнить его с Майклом, который был ничтожеством, ублюдком и лжецом?

— Вот-вот. Именно с этой проблемой я и столкнулся, имея дело с намерьенами — со всеми, включая Эши. Они лжецы. На Серендаире мы по крайней мере знали, кто поклоняется богам зла, поскольку они не скрывали своих взглядов. Здесь же, в этом новом, извращенном мире, даже те, кто стоит на стороне добра, являются расчетливыми хитрецами, старающимися использовать других для достижения собственных целей. Вспомни, что устроили здесь «хорошие» Король и Королева, Гвиллиам и Энвин. А ты хочешь преподнести себя на тарелке с голубой каемочкой величайшему из лжецов.

Рапсодия поняла, что с нее достаточно.

— Если и так, это мой выбор. Я все-таки рискну и умру или останусь жить, приняв решение добровольно и с открытыми глазами.

— Ошибаешься. — Акмед поднялся на ноги, и по тому, как он двигался, Рапсодия поняла, что он рассердился. — Мы все можем погибнуть, не забывай, ты рискуешь не только собой, ты ставишь на кон наш нейтралитет и если сделаешь неправильную ставку, мы все проиграем.

Рапсодия посмотрела на него. Глаза Акмеда метали молнии, плечи напряглись от с трудом сдерживаемого гнева — она уже давно не видела его таким.

— Почему ты сердишься? Да, я хочу помочь Эши, но это вовсе не означает, что я предаю тебя или перестаю быть твоим другом.

— Это здесь ни при чем.

— Сомневаюсь. — Рапсодия встала и подошла к Акмеду. Стараясь справиться с рвущимся наружу возмущением, она уселась на стол напротив него. — Думаю, очень даже причем. Должна напомнить, что, помогая тебе добиться желаемого результата, я делала вещи, в правильности которых совсем не была уверена и к которым порой даже испытывала отвращение. Но я все равно шла за тобой, поскольку ты меня попросил и сказал, что поступаешь правильно. Я в тебя поверила. Почему я не могу верить в него?

— Потому что он играет с тобой в тайны, стремится получить информацию и ничего не дает взамен. Он тебе не доверяет. Ты ничего о нем не знаешь. А если он и есть ф'дор?

— Не думаю.

— Очень убедительно. Ты совершенно не разбираешься в людях. И мы не слишком верим в твою интуицию.

На глаза Рапсодии навернулись злые слезы.

— Как ты можешь такое говорить? Я люблю тебя и люблю Грунтора. Как ты думаешь, сколько людей — не болгов — в состоянии увидеть за вашей уродливой внешностью и поступками прекрасную душу?

— Нисколько. Потому что они, в отличие от тебя, правильно нас оценивают. Ты неверно понимала мотивы моего поведения с того самого момента, как мы встретились.

— Ты о чем? — Внутри у Рапсодии все похолодело. Акмед, набычившись, уперся руками в стол и так близко поднес к ней свое лицо, что Рапсодия была вынуждена смотреть в его побелевшие от злости