— Я уезжаю в долгое путешествие. Милорду нужно что-нибудь, пока я еще здесь?
Его окутало темное молчание. Когда голос раздался снова, в нем прозвучала угроза, яростным огнем опалившая мозг сенешаля:
«Для начала я требую объяснений».
— Сегодня я получил известие о человеке, который является моим должником, — глубоко вздохнув, сказал он. — До Великого Катаклизма мне была дана клятва. Человек, ее давший, остался жив. Я хочу получить то, что мне причитается.
Последние слова сенешаль произнес на выдохе.
«Почему? — сердито поинтересовался обжигающий голос. — Пошли слугу».
Сенешалю хватило ума не произнести вслух сердитое возражение, которое чуть не сорвалось с его губ. Он знал, что злить барона не слишком разумно.
«Возможно, с твоей точки зрения. Но не с моей. — Гнев в голосе барона едва не спалил мозг сенешаля. — Если ты уедешь, кто будет наказывать рабов? Кто станет поддерживать порядок, который зиждется на страхе? Кто возглавит суд? Кто будет следить за казнями и исполнением закона? »
Глаза сенешаля обвели алые ободки, он изо всех сил старался держать себя в руках и не давать волю ярости.
— У нас все прекрасно налажено, милорд. Все, о чем вы говорите, будет идти своим чередом. — Неожиданно он встал на одно колено и опустил голову. Когда он снова заговорил, в его голосе прозвучало такое возбуждение, что оно наполнило своим напряжением темную комнату. — Но чтобы доставить удовольствие милорду, прежде чем уехать, я выполню его волю. Я организую массовые сожжения преступников, мои костры зальют небеса огненным сиянием, которое не погаснет много дней. Я сделаю все, что пожелает милорд. Но мне необходимо уехать до наступления утреннего прилива. Я должен напомнить о заключенном со мной договоре. — Он поднял голову и посмотрел в глаза темноте.
В комнате повисла звенящая тишина. Сенешаль ждал.
Наконец, когда, казалось, прошла целая вечность, прозвучал ответ, но в голосе слышалось почти осязаемое разочарование.
«Хорошо. Но постарайся вернуться сразу же, как только ты получишь своп долг».
Сенешаль быстро поднялся и низко поклонился.
— Непременно, милорд. Благодарю вас.
Темный голос вновь раздался в голове сенешаля, на сей раз совсем тихо, словно его поглотил мрак:
«Можешь идти».
Сенешаль еще раз поклонился и начал пятиться в темноте, пока не наткнулся на дверь. Он нащупал ручку и быстро вышел, не забыв аккуратно закрыть дверь за собой.
Дверь в совершенно пустую комнату.
ЖЕЛТАЯ
ТОТ, КТО НЕСЕТ СВЕТ,
И ТОТ, КТО ГАСИТ СВЕТ
СЛИТ НЕ ПЕРЕСТАВАЛ удивляться тому, сколько силы может содержаться в одном слове, обозначающем имя.
Эстен.
Сейчас, следуя за Боннардом, чье огромное тело колыхалось при каждом шаге по выложенным булыжниками улицам Рынка Воров, он раздумывал над тем, разумно ли поступил, произнеся это имя.
Насмешливое выражение на лице Боннарда, когда он застал мальчика в туалете, где тот отлынивал от работы, тут же сменилось изумлением и страхом, стоило ему услышать, что Слит хочет предстать перед главой гильдии. Мальчик смотрел себе под ноги, на красный булыжник мостовой, и улыбался, вспоминая их разговор.
«Что… что может букашка вроде тебя сказать Эстен? »
«А вы уверены в необходимости услышать ответ, Боннард? Получится, что, кроме меня, вы будете единственным, кому известно мое дело».
Мастер надолго задумался над его вопросом, затем нахмурился, быстро покачал большой головой с жирными брылями и знаком показал Слиту, чтобы тот следовал за ним.
Теперь же, когда они углубились в самое сердце Рынка Воров, Слит задавал себе один и тот же вопрос: не совершил ли он самую большую глупость в своей жизни, произнеся имя Эстен вслух?
Еще ребенком он как-то раз осмелился дойти аж до Внешнего Рынка, где торговцы и купцы со всего света продавали свои товары. Его глазам предстали лавки с открытыми прилавками, уличные лотки, экзотические животные, разгуливавшие около магазинчиков, яркие шелка и мешочки со специями. Аромат благовоний и духов мешался с жирным тяжелым запахом дыма, поднимавшегося над кострами, на которых жарилось мясо. Он пришел туда с матерью, пытавшейся отыскать лекарство для его больного отца. Она заплатила все деньги, что у нее были, за бутылочку какой-то блестящей жидкости, но и она не помогла. И тогда Слит понял — насколько может понять ребенок шести лет, — как рынок получил свое имя.
Однако еще ни разу в жизни ему не доводилось заходить так далеко и еще никогда он не оказывался так близко от страшного Внутреннего Рынка, где человека подстерегали самые разнообразные ужасы. Ему казалось, что сам воздух здесь пропитан опасностью, особенно в боковых улицах, где на смену ярким краскам пришли мрачные темные ниши и окутанные тенями портики. Дома, выстроенные из глиняных кирпичей, высохших на солнце и приобретших цвет крови, как и все в Яриме, соломенные палатки и грязные тряпки, валяющиеся под ногами, — все говорило о страшных, грозных тайнах.
Куда-то девались купцы, громко расхваливавшие свои товары, исчезли гадалки и певцы, не лаяли собаки. Район Внутреннего Рынка был царством мертвой тишины и осторожных взглядов, следящих за тобой исподтишка.
Как ему и было приказано, Слит не поднимал головы, продолжая упорно смотреть себе под ноги и на подбитые гвоздями подметки сапог Боннарда. Он чувствовал на себе взгляды тысяч глаз, но знал, что пытаться с ними встретиться опасно для жизни.
Наконец Боннард остановился, и Слит поднял голову.
Они оказались перед массивным одноэтажным домом, выстроенным из яримской глины, в которую при обжиге добавили угольную пыль, отчего кирпичи получились более темного оттенка. Как и большинство построек Ярима, это здание находилось в полуразрушенном состоянии, штукатурка облупилась и висела грязными хлопьями. Тут и там дом пытались латать и ремонтировать, и теперь казалось, будто он весь покрыт кровоточащими ранами.
Дверь украшал знак — ворон, держащий в когтях золотую монету. Слит внутренне сжался: он уже видел герб гильдии в тот день, когда поступил в ученики и мать привела его в контору Гильдии Ворона, чтобы на него посмотрела Эстен. Гильдия Ворона занимала огромное здание в самом центре Ярим-Паара, в нем размещались крупнейшие торговые компании провинции, союзы мастеров по изготовлению изразцов, керамиков, стеклодувов, а также кузнецов самых разных специальностей. Кроме того, гильдия обеспечивала почтовое сообщение внутри провинции. В Яриме все знали, что делами здесь заправляют профессиональные воры, убийцы и разбойники, которым подчиняется ночная жизнь Ярима.
А Эстен была их главарем.
Когда Боннард открыл дверь и приказал Слиту следовать за ним, тот почувствовал, как по спине у него стекают холодные струйки пота. Следуя указанию мастера, мальчик отошел к нише, расположенной слева от двери, и испуганно проследил взглядом за Боннард ом, но тот быстро растворился в темноте.
Слит несколько раз сморгнул, пытаясь приспособиться к темноте. Ему казалось, что комната, в которую он попал, не имеет стен: куда бы он ни посмотрел, всюду его взгляд натыкался на сумрачные тени. Справа от него, у самой двери, стоял видавший виды стол из грубо отесанного дерева — по крайней мере, по форме
