успокаивающую мелодию мирного путешествия.
Рапсодия услышала, как кто-то произнес ее имя, и узнала голос Анборна. Ей даже показалось, что в нем слышится веселье. Поскольку генерал не любил быть привязанным к одному месту, а еще больше — выполнять чужие желания, он с радостью взялся ее охранять, ведь это означало путешествие по самому красивому лесу континента в обществе самой очаровательной женщины.
— Эй, привет, — рявкнул он. — Ты еще жива, миледи?
Она высунулась в окна.
— Определи сначала, что значит «жива».
— Ага! Она жива! — весело сообщил генерал своей армии — восьми солдатам и двум возницам. — Время от времени тебе следовало бы подавать нам знак, что с тобой все в порядке, леди.
— Извини,
Она закрыла глаза, наслаждаясь сильным ветром, охлажденным зеленой листвой. Ей вдруг показалось, что она на берегу моря, где всегда дует свежий бриз. Анборн подъехал поближе.
— Хочешь остановиться и перекусить?
Рапсодия открыла глаза и не смогла удержаться от улыбки. Если не считать седла с высокой спинкой, специально сделанного для него, никто бы не догадался, что этот суровый воин не владеет ногами. Увечье Анборна не привлекало к себе внимания, поскольку седла сопровождавших его солдат имели такой же вид, чтобы генерал мог скакать на любой из лошадей. Верхом он выглядел таким же здоровым и сильным, как и в тот день, когда они познакомились с ним, — тогда конь Анборна едва не растоптал ее на этой самой лесной дороге.
— — Если солдаты хотят сделать привал, мы можем остановиться, — ответила Рапсодия. — Но я не голодна.
Анборн фыркнул.
— Они уже завтракали, — надменно заметил он. — Мы поедем дальше, не стоит понапрасну терять время.
— Я бы хотела, когда мы будем проезжать мимо Круга, остановиться возле Дерева, — едва слышно проговорила Рапсодия и вцепилась в оконную раму — ее снова сильно затошнило. — Когда мы прибудем?
Анборн огляделся по сторонам, оценил положение солнца:
— Не позднее чем завтра днем.
— Хорошо. — Она накинула одеяло на плечи. — В таком случае мы можем остановиться, чтобы отдохнуть и поесть. Зная твой характер, Анборн, я не удивлюсь, если ты до завтра не дашь своим солдатам перекусить.
Генерал слегка улыбнулся:
— Как прикажете, миледи.
Тут в разговор вмешался Шрайк, ехавший, как всегда, чуть позади Анборна с двойной пращой в руках.
— Благодарение богам. Я как раз собирался оторвать кусок коры с первого попавшегося дерева и проглотить его.
Чем дальше они углублялись в зеленый лес, тем легче становилось путешествие.
Каждые несколько часов, если Рапсодия не спала, Анборн останавливал кортеж, чтобы она могла немного размять ноги. После короткой прогулки ей помогали сесть обратно в карету, и путешествие продолжалось.
Солнце уже опустилось за деревья, прорезав лес косыми золотыми лучами, и генерал наконец остановил маленький караван на ночлег.
— Пожалуй, сегодня мы проехали достаточно, — удовлетворенно проговорил Анборн, когда дверца кареты открылась. — Пришло время отдохнуть. Разведем костер и будем устраиваться на ночлег.
— Нам не следует останавливаться из-за меня, — возразила Рапсодия, опираясь на руку солдата, помогавшего ей спуститься по ступенькам. — Я могу спать в карете. Впрочем, я целый день только и делала, что отдыхала.
— Ну, теперь ты ведешь жизнь привилегированной великосветской дамы, — рассмеялся Анборн.
Пока солдаты разбивали лагерь, Шрайк помог генералу слезть с коня и усадил его на расстеленное одеяло неподалеку от костра. Рапсодия устроилась рядом с ним, ей тут же вручили чашку с сидром и тарелку с печеньем.
Она отстегнула Звездный Горн и вытащила клинок. Поляну наполнило низкое гудение, разнесшееся затем по притихшему сумрачному лесу.
Живущая в душе Рапсодии стихия огня отозвалась на зов меча, и ей стало легче.
Солдаты завороженно наблюдали, как Рапсодия приблизила пылающий клинок к сложенному в кучу хворосту, и через мгновение перед ними пылал жаркий костер, а во все стороны разлетались веселые искры, подобные светлячкам.
Рапсодия положила меч на колени, придерживая его локтями и не обращая внимания на волны пламени, пробегавшие по клинку. Она прислушивалась к болтовне четверки солдат, расположившихся у костра, чтобы перекусить. Еще четверо охраняли маленький лагерь.
«В этом ночном летнем лесу есть что-то освежающее и придающее силы», — подумала Рапсодия, глубоко вдыхая прохладный влажный воздух, так сильно отличающийся от сухого жара Ярима. Быть может, ей будет лучше среди чудесных лесных ароматов, под пологом листвы. Однако перед глазами у нее все еще стоял туман, и немного кружилась голова.
И хотя до Великого Белого Дерева оставалось много лиг, Рапсодия услышала его песню, таинственную мелодию, струящуюся в воздухе, исходящую от всех растений бескрайнего леса. Она закрыла глаза и зачарованно слушала, позволив музыке наполнить и очистить свое сознание.
Она начала тихо напевать песню о доме, которую слышала от своего отца-моряка, когда была совсем маленькой девочкой.
Родился я под этой самой ивой,
Отец мой был крестьянином простым.
У леса и реки я рос счастливо,
Играл в траве под небом голубым.
Но «Прочь отсюда!» ветер с запада воззвал,
И жажда приключений вдаль меня погнала.
Я бросил все, чем дорожил, и побежал,
Поверив в то, что солнце обещало.
Мне встретилась любовь под этой ивой,
И сердце встрепенулось, и в тиши
Я подарил колечко девушке красивой
И клятву верности принес ей от души.
Но «В бой! К победе!» ветер с запада воззвал,
И я послушно в путь пустился снова,
За короля и родину бесстрашно воевал
Под солнцем и луной, в жару и холод.
И семь морей под парусами бороздя,
Во сне я часто видел дорогую сердцу иву
И девушку, которая ждала, ждала, ждала…
Вот возвращусь, и заживем счастливо.
Но «Разворачивайся!» ветер с запада воззвал,
Когда корабль мой буря бросила на скалы
И ветер с мачты паруса срывал,
А солнце лишь бесстрастно наблюдало.
И вот я вновь лежу под нашей ивой,
Все позади: сраженья и далекие моря.
С невестой я навеки разлучен,
