раньше.
Только телефонные звонки и короткие визиты Дороти и Квентина в выходные дни поднимали настроение малыша. Да еще открытка и фотографии, присланные Мартином из Бирмы.
Вчера, войдя в спальню Эдвина, она застала его за разглядыванием фотографии — той, на которой Мартин был снят верхом на слоне. Детские пальчики крепко сжимали снимок. Заметив грустное выражение в глазах малыша, мать ласково наклонилась к нему:
— Ты скучаешь по дяде Мартину, сынок?
Она тоже скучала. Чертов Мартин! Внезапно появляясь и исчезая, он умел за короткий срок оставить яркий след в жизни других людей, при этом совершенно не думая, что будет с теми, кого он покидает.
И, несмотря на это, Синди, а теперь и Эдвин любили его нелогичной, инстинктивной любовью. Теперь они страдали оба.
Все накопившееся напряжение последнего времени: физическая усталость, нервозность Эдвина, скрытая тоска по Мартину, — все это начало сказываться. Синди потеряла в весе. Глядя в зеркало, она видела свое худое и бледное лицо с темными кругами под глазами. Ее губы почти забыли, что такое улыбка, а в глазах отражалась та же грусть, что и у сына.
Синди сознавала, что вся ее жизнь идет как-то не так. Она прилагала все усилия, чтобы доказать, что сможет обеспечить малышу нормальную счастливую жизнь и сама справиться со всеми проблемами, а в итоге терпела неудачу. У нее просто не хватало времени на ребенка!
Она начала подумывать о том, чтобы продать часть акций, оставленных Теодором. Вообще-то, она планировала использовать эти средства для того, чтобы в будущем дать Эдвину образование. Но, будь у нее сейчас свободные деньги, можно было бы нанять кого-нибудь, кто бы помогал ей с уборкой дома. Тогда бы она больше времени проводила с Эдвином. Водила бы его в зоопарк, в кино. Почаще навещала бы Дороти и Квентина.
Она знала, что Дороти ужасно скучает по ним обоим. Какое значение имеет то, что они не настоящие бабушка и дедушка Эдвину? Сейчас, когда Теодора нет, а Мартин уехал, кто еще у них остался из близких людей?!
Синди закончила украшать кремом большой миндальный торт, который она пекла по специальному заказу к завтрашнему дню, и вытерла пот со лба. Она так устала, целый день занимаясь выпечкой. Несколько дюжин кексов, уже охлажденных и упакованных в пластик, лежали в ряд, готовые к отправке.
Синди взглянула на часы. Эдвина нужно забирать из детского центра в пять. В ее распоряжении еще больше часа. Может, начать писать материал для газеты о вчерашнем ужине, на который она приглашала старую школьную подругу? Вместо этого Синди решила выпить чашку чая и полчаса отдохнуть. Отчет о ресторане подождет до вечера. Куча неглаженного белья тоже.
Она вышла с чашкой в садик и опустилась в парусиновый шезлонг. Солнце клонилось к закату, и его теплые лучи, просачиваясь сквозь тонкую листву деревьев, приятно согревали тело. Синди допила чай и откинула голову на спинку шезлонга. Усталость взяла свое — не прошло и минуты, как она уснула.
Ей снилось, что Мартин целует ее. Нежные прикосновения его теплых губ пробуждали в ней волшебные ощущения. Она потянулась вперед и обвила руками его шею, мечтая никогда не отпускать от себя. Поцелуй все длился, жадные губы становились все настойчивей, и Синди, внезапно проснувшись, широко раскрыла глаза.
— Что?
Она вжалась в шезлонг и, отдернув руки от вполне реальных мужских плеч, попыталась сфокусировать затуманенный сном взгляд на склонившемся над ней лице.
— Мартин! Ты вернулся!
— Ты, похоже, совсем не ожидала увидеть меня? Интересно, кого же ты представляла на моем месте?
— Я думала… — Синди помотала головой, все еще не веря своим глазам. — Знаешь, я так рада, что ты вернулся! — Ее глаза и впрямь засияли. — Я, наверное, заснула. Ой, который час?
Она с усилием поднялась из шезлонга, с благодарностью приняв протянутую Мартином руку.
— Слава Богу! — выдохнула она, взглянув на часы. — Я должна забрать Эдвина в пять.
— Ну и жизнь, — пробормотал Мартин, вглядываясь в ее бледное лицо. — Должно быть, очень приятно дремать после обеда в саду, пока твой сын… Кстати, где он? У Дороти?
От намека, что она отдыхает в саду все дни напролет, у Синди задрожали губы. Сделав глубокий вдох, чтобы немного успокоиться, она пояснила:
— Он в детском центре. Ходит туда два дня в неделю.
Легкое раздражение в ее тоне заставило Мартина посмотреть на нее более внимательно.
— Ну и как, ему там нравится?
— Он совсем недавно начал ходить туда, осторожно ответила она. — До этого ему почти не приходилось общаться с другими детьми… — Заметив, что Мартин все еще держит ее за руку, она осторожно высвободила ее и откинула с лица темные пряди волос. — Воспитательница уверяет, что ему там хорошо.
Мартин вместо ответа лишь усмехнулся.
— Ты не ответила на мой предыдущий вопрос, — сказал он после небольшой паузы. — Кто, в твоем представлении, целовал тебя? Или ты имеешь обыкновение отвечать любому, кому вздумается войти в твой сад через заднюю калитку?
Синди почувствовала, как жаркий румянец заливает ее щеки.
— Я догадалась, что это ты, Мартин, — призналась она, решив быть откровенной с ним… во всяком случае, относительно своих чувств.
— Значит, ты не успела еще никого подцепить за время моего отсутствия? — В его голосе сквозил цинизм.
— Не успела, — почти огрызнулась Синди. Как он смеет?! За кого он ее принимает? Хотя… у него есть на это все основания. Ведь когда-то она бросилась прямо из его объятий на шею Теодору. — Когда мне знакомиться? — холодно спросила она. — Не забывай, что у меня ребенок, дом и работа. Все свободное время, — а его выдается совсем немного, — я провожу с Эдвином.
Брови Мартина скептически поползли вверх, и Синди, словно защищаясь, резко добавила:
— Я только что закончила выпечку, ужасно устала и решила отдохнуть десять минут прежде, чем браться за что-то другое… Я и не заметила, как уснула.
— Гмм, — задумчиво произнес Мартин, касаясь указательным пальцем ее подбородка. — У тебя и в самом деле несколько утомленный вид. Ты похудела и осунулась. И эти темные круги под глазами. Ты слишком перегружаешь себя. Не удивительно, что ты уснула.
Синди едва устояла перед охватившим ее желанием прижаться щекой к его теплой руке.
— У меня было много дел, — сказала она, все еще немного обиженно. — Тебе придется извинить меня за беспорядок в доме.
Она вспомнила, что перемыла миски и формы для тортов, но не успела убрать их на место. Что касается остального, то Синди ни к чему сегодня даже не притрагивалась. Она собиралась заняться уборкой, глаженьем и подготовкой материала для газеты вечером.
— Черт возьми, Синди, Теодор, кажется, оставил тебе кое-какие средства. Могла бы и нанять кого- нибудь для помощи по хозяйству.
— Я собиралась сделать это… После того, как мы немного обживемся здесь. Я буду приглашать кого- нибудь для уборки раз или два в неделю, чтобы проводить больше времени с Эдвином. Даже если мне придется заниматься выпечкой по ночам.
— Ну что, жизнь не так весела, как тебе хотелось? — негромко спросил Мартин.
— Неужели ты не понимаешь? Переезд, работа, Эдвин…
Синди вдруг резко оборвала себя на полуслове. Она вовсе не собиралась рассказывать Мартину о проблемах с сыном. Он решит, что она не в состоянии сама справиться с ребенком.
— А что с Эдвином? — спросил Мартин. — Ночные кошмары? Они все еще преследуют его?
— Нет, — покачала она головой. — Но у него сейчас трудный период. Он часто… дает выход отрицательным эмоциям. Это не удивительно после всего, что он пережил. — Она пожала плечами,
