самый момент, когда впервые увидела его сквозь пелену слез. Дело было неуютным холодным вечером на пустынной улице Мельбурна. Синди припомнила, как она плотно сжала веки, чтобы не расплакаться от отчаяния, а когда открыла глаза, перед ней стоял незнакомец. Она увидела крепкую загорелую шею, твердую линию подбородка, резко очерченный чувственный рот, прямой, тогда еще без следов перелома, нос и спустя мгновение зачарованно замерла, натолкнувшись на встречный взгляд пронзительных синих глаз.
Синди снова тяжело вздохнула. Он произвел на нее тогда ошеломляющее впечатление — широкоплечий, мускулистый, с фотокамерой через плечо…
— Горюешь по мужу?
Насмешливый вопрос Мартина в одно мгновение рассеял ее воспоминания.
— Я не хочу говорить о Теодоре! — Ее голос дрожал. — И о моем отце тоже. — Синди презрительно скривила губы. — К тому же он мне вовсе не отец, и тебе это прекрасно известно. У меня никогда не было родителей. Никто не знает, кто моя настоящая мать. Вполне возможно, это какая-нибудь девица легкого поведения! Ее материнского инстинкта хватило только на то, чтобы отнести меня к дверям больницы, вместо того чтобы выбросить в мусорный бак! — Затаенная боль против ее желания неожиданно выплеснулась наружу. — Меня передавали из одной семьи в другую, пока наконец в семилетнем возрасте я не попала к немолодой паре. Им было под пятьдесят. Считалось, что в таком возрасте слишком поздно усыновлять младенцев, поэтому они согласились взять меня. Приемная мать действительно старалась заботиться обо мне, но у нее было очень слабое здоровье, и пять лет спустя она умерла от инсульта. Через два года мой приемный отец, слабый, безвольный человек, женился снова. Его вторая жена сразу же воспылала ко мне ненавистью и сделала все, чтобы избавиться от меня.
— Она просто завидовала тебе, Синди, — примирительно сказал Мартин. — Я понял это, когда съездил к ним. Она завидовала и твоей внешности, и твоим блестящим успехам в школе. Именно поэтому она уговаривала твоего отца переехать на запад, в Перт, оставив тебя здесь.
— Да, она хотела пристроить меня людям, которых я просто не выносила, — хмуро пробормотала Синди. — Моя мачеха прекрасно понимала, что они тут же заберут меня из школы и заставят работать в их вонючем рыбном магазине. При этом она пыталась доказать, что делает доброе дело, устраивая меня на работу. Конечно, к чему образование такому несчастному созданию, как я? Неужели после всего этого непонятно, почему я сбежала?
— Ты знаешь, что я никогда не упрекал тебя за это, Синди.
Да, мысленно согласилась она. За множество других вещей, но не за это.
— Я думаю, они были безумно рады твоему появлению, Мартин. Они спали и видели, как бы снять с себя ответственность за мое будущее. — Ну почему, почему с самого ее рождения люди по тем или другим причинам отказывались от нее?!
— Послушай… Я знаю, что у тебя было трудное детство, Синди, — сочувственно произнес Мартин, бросив на нее беглый взгляд. — Но ведь тебе было хорошо у моих дяди и тети?
Она печально кивнула. Густые темные ресницы задрожали, отбрасывая тень на бледные щеки. Родители Теодора прекрасно относились к ней. Так, словно она была их настоящей дочерью. Они подарили ей свою любовь, дали прекрасное образование и выдали замуж за своего единственного сына. Но может ли она и дальше рассчитывать на их поддержку? Узнав, что Эдвин — не их внук, они тоже откажутся от нее. Поэтому лучше уйти самой и уберечь их от лишних страданий и разочарований.
Синди вздрогнула, когда Мартин легко дотронулся до ее руки.
— Мне нужно где-то переночевать, — сказал он. — Если ты помнишь, три года назад я продал дом своих родителей и с тех пор не приезжал сюда. Надеюсь, ты не станешь настаивать, чтобы я ехал в мотель? — В его голосе звучала насмешливая угроза.
Синди метнула на него растерянный взгляд. Сердце отчаянно затрепыхалось у нее в груди.
— Почему бы тебе не остановиться у тетки?
— Там и без меня хлопот хватает. Дом полон родственников.
Она прикусила губу.
— Мне кажется, нас неправильно поймут. Ты не согласен?
— Если тебя волнует соблюдение приличий, то, поскольку ты теперь опять незамужняя женщина…
— Вдова, — резко поправила она. — Это не одно и то же.
— Пусть будет так. Так вот, если тебя это так волнует, почему бы не попросить Салли остаться на ночь? — предложил он с иронией в голосе.
Нет сомнений, что он хорошо помнит экономку Дороти. После гибели Теодора она, по просьбе своей хозяйки, проводила у Синди день и ночь, да и сейчас была там, присматривая за Эдвином. Но как раз сегодня вечером Салли собралась поехать к своей сестре, чтобы завтра присутствовать на свадьбе племянницы.
Синди слегка откинула назад голову.
— Вряд ли это возможно… — решительно начала она.
— Кроме того, в доме твой сын.
Сердце замерло в груди у Синди, стало трудно дышать. Еще не время! Еще не время ему встречаться с Эдвином.
Прошло несколько секунд, прежде чем она нашла в себе силы заговорить.
— Мне хотелось побыть одной, — резко заявила она. — Гость в доме ко многому обязывает.
— Какой же я гость, я член семьи.
— Но не моей семьи, — горячо возразила она. — Между нами нет родственных связей!
— Я двоюродный брат твоего покойного мужа, а стало быть, в некотором роде твой родственник. — Его холодное спокойствие выводило Синди из себя. Она ничего не могла прочитать в пронзительно синих глазах. — Кроме того, я прихожусь твоему сыну дядей, пусть двоюродным, но единственным. — Мартин помолчал, потом искоса посмотрел на нее. — Я хочу познакомиться с ним поближе…
Синди почувствовала, что ее охватывает паника. Нет, только не сейчас… А вдруг он догадается?
Она до боли стиснула пальцы. Может, не стоит так беспокоиться из-за этого? Если Мартин и заметит в Эдвине какие-то свои черты, то вполне может приписать это семейному сходству. Что плохого в том, что они встретятся? Теперь, когда Теодора больше нет, для этого не существует никаких препятствий. Даже если Мартин и не догадывается, что это его сын, будет честнее дать им возможность поближе узнать друг друга.
— Хорошо. — Она с притворным равнодушием пожала плечами. — Пусть Эдвин познакомится со своим… со своим дядей Мартином. А ты… надолго приехал?
Она затаила дыхание в глупой надежде услышать, что его непоседливая, полная приключений и опасностей жизнь осталась позади и он приехал навсегда.
— К сожалению, всего на несколько дней. Я делаю серию статей… Работа еще не закончена, но небольшой перерыв пойдет мне на пользу. Я целую вечность не был в отпуске.
Сердце Синди упало, и ее последняя призрачная надежда растаяла.
— Снова поедешь во Вьетнам, или куда там еще? В Лаос? — спросила она просто для того, чтобы не молчать.
Мартин кивнул.
— Да, но никакой срочности нет. Я могу задержаться на неделю или даже больше.
— Как замечательно, что тебе не надо спешить! — ответила Синди, почти не пытаясь скрыть сарказм.
Черт возьми, а чего она, собственно, ожидала? Что Мартин стал другим? Что он, наконец, решил начать оседлую жизнь? Этот человек никогда не изменится. У него абсолютно нет тяги к домашнему очагу. Он не стремится пустить корни, завести семью, детей. Ему чуждо само понятие дома.
А ей это необходимо. То, о чем она тайно грезила и в детстве, и потом — особенно с тех пор, как родился Эдвин. Несмотря на ужасную ошибку, которую она совершила, поверив, что Теодор может обеспечить спокойную семейную жизнь ей и ее малышу. В течение пяти лет брака иллюзии постепенно рассеивались. И вот теперь Теодора нет.
Но у нее есть Эдвин. Ее сын. Плоть от плоти ее. Единственная родная кровиночка в этом огромном
