мире. Никто не сможет отнять у нее ребенка. И она сделает все, чтобы Эдвин рос, окруженный любовью и заботой. Чтобы у него было все то, чего так не хватало ей самой. Теперь она должна сама устраивать свою жизнь. Если Мартин не сможет быть рядом с ней постоянно, то лучше вообще остаться одной. Как она и планировала до этого несчастного случая с Теодором.
— Ты погрустнела… Наконец-то я вижу скорбь на твоем лице. — Негромкий голос Мартина вернул ее к действительности. — О чем ты думаешь? О покойном муже? Или о том, как избавиться от меня?
Синди вспыхнула, почувствовав угрызения совести. Ее мысли и в самом деле были далеки от сегодняшнего печального события.
— Как я могу избавиться от тебя? Ты имеешь полное право находиться здесь. Ты ведь Мэрдок. Член семьи, — пренебрежительно ответила она, намеренно искажая смысл его вопроса.
— Как любезно с твоей стороны признать это, — сухо заметил Мартин. — Большинство людей считают меня паршивой овцой в стаде. Человеком, который бросил семейное дело и свою девушку ради того, чтобы мотаться по миру и делать никому не нужные фотографии.
Синди внутренне напряглась, но ее лицо сохранило равнодушно-спокойный вид. Нет, она не доставит ему удовольствия, реагируя на слова «бросил свою девушку». Он намекает на то, что между ними существовали какие-то прочные отношения. Нет, Мартин никогда ее не любил… во всяком случае, так, как она хотела, мечтая завоевать его сердце и душу. Но он предложил только тело. Это все, что он готов был дать, сгорая от страсти, но не думая о последствиях.
— Ты прекрасно знаешь, что твои фотографии не бесполезны. Они публикуются во всем мире.
Синди старалась, чтобы ее голос прозвучал как можно более невозмутимо, однако на душе было ох как неспокойно. Неужели Мартин не понимает, каково ей видеть его сейчас, когда она так беззащитна? Да, она наконец снова обрела свободу, но что в этом толку, если он вернулся всего лишь на несколько дней!
— Ты следишь за моей карьерой, Синди? — спросил Мартин, слегка прищурив глаза.
— Как член семьи Мэрдок я, естественно, интересовалась твоими успехами. Дороти и Квентин держали нас в курсе… — Она бросила взгляд через боковое стекло машины. — Последний дом по левой стороне, если ты помнишь.
— Я не забыл.
Мартин повернул, проехал через ворота и остановил машину.
Это был старый, просторный деревянный дом. Они с Теодором вместе делали в нем ремонт, — тогда он еще горел желанием создать уютное семейное гнездышко. Теперь придется его продать и на вырученные деньги купить другой. Меньшего размера, с небольшим участком земли, но зато ближе к городу. Вряд ли у нее хватит на это денег, — дома в том районе стоят довольно дорого.
Хорошо еще, что Синди скопила небольшую сумму на случай, если ей удастся уйти от Теодора. Она не рассчитывала на его помощь. На мгновение Синди почувствовала укол совести, — дом был записан на них обоих, и вот теперь, вследствие рокового стечения обстоятельств, он перешел в ее полную собственность.
На какие еще средства рассчитывать? Если она и унаследует долю Теодора в семейном бизнесе, то все равно не вправе будет ею воспользоваться. Это собственность семьи Мэрдок.
Синди выбралась из машины, прежде чем Мартин успел обойти вокруг, чтобы помочь ей.
— А где твои вещи? — сухо поинтересовалась она.
Быть может, он передумал останавливаться у нее, поняв, как неловко и двусмысленно будут чувствовать себя они оба, находясь под одной крышей.
Мартин бросил на нее почти смущенный взгляд.
— Я позволил себе попросить водителя такси отвезти мою сумку сюда после того, как он высадил меня у кладбища. Я ехал прямо из аэропорта и боялся опоздать.
— Что? Ну, ты и наглец! — От возмущения на щеках Синди проступили красные пятна. — Ты хочешь сказать, что был заранее уверен в том, что я позволю тебе остаться? — Несмотря на свой гневный протест, она испытывала предательское чувство облегчения. Но это только подстегнуло ее. — Как ты мог знать, что дома кто-то есть? — сердито продолжила она.
— Никак. Я заплатил таксисту вперед и попросил оставить сумку на крыльце, если ему никто не откроет.
— А как же твоя бесценная фотокамера? — изумленно спросила Синди. — Вдруг кто-нибудь, проходя мимо, прихватил бы ее?
— Там только одежда. Я оставил все оборудование в Гонконге.
— Ах, да… В Гонконге. — Она скривила губы. — Ну конечно, ты ведь через несколько дней возвращаешься обратно.
— Не сразу, — подчеркнуто резко возразил он. — У меня есть примерно неделя времени. Этого достаточно, чтобы помочь тебе… всем, чем смогу.
Синди метнула на него сердитый взгляд. Ее первым порывом было ухватиться за его предложение обеими руками, но все же она устояла.
— Я не нуждаюсь в вашей помощи, мистер Мэрдок, — холодно проговорила она. — Благодарю, но я вполне способна сама обустроить свою жизнь!
— В самом деле? — В его голосе звучала легкая насмешка. — До сих пор ты не стремилась к самостоятельности. Из-под крылышка Дороти и Квентина ты перебралась прямо в постельку Тедди и, как я понимаю, делила с ним брачное ложе до самых последних дней.
Синди стиснула зубы. Ее щеки запылали. Она с трудом сдерживалась, чтобы не ударить Мартина по щеке. Он бросил ее пять лет назад. Его не было рядом в самое тяжелое время. Он толкнул ее в объятия Теодора…
Она резко повернулась и взбежала по ступенькам крыльца. Хоть бы он передумал и ушел, навсегда ушел из ее жизни, прежде чем успеет причинить ей новые страдания! Какое право он имеет смущать ее покой?!
Но в глубине ее души вопреки всему теплилась надежда на то, что он останется, и, услышав позади шаги Мартина, Синди с облегчением расслабила кулаки.
Дверь дома распахнулась, и на пороге появилась Салли в цветастом переднике. Взгляд Синди беспокойно заметался; она напряженно пыталась рассмотреть, не выглядывает ли из-за юбки экономки темноволосая макушка Эдвина.
— Мальчик уснул, — пояснила Салли.
Синди медленно перевела дыхание и слабо улыбнулась в ответ.
— Ну, как все прошло, солнышко? Нормально? — участливо спросила экономка. Ее карие глаза светились сочувствием. Пятидесяти пяти лет, широкая в кости и крепкая, эта женщина была спокойна и невозмутима, как всегда. Ни детские капризы, ни домашние хлопоты, ни семейные кризисы — ничто не выводило ее из равновесия. — Мистер Мэрдок! — приветливо воскликнула она, увидев, что в дверях показалась широкоплечая фигура Мартина.
— Здравствуйте, Салли. Приятно видеть, что семейство Мэрдоков еще не дало вам расчет.
— Ну что вы такое говорите, мистер Мэрдок! — рассмеялась Салли.
В последние месяцы в этом доме не было слышно смеха, отметила про себя Синди. Заметив тень, пробежавшую по ее лицу, экономка мгновенно стала серьезной.
— Прости меня, солнышко, — стала оправдываться она. — Сейчас не время для веселья.
— Не говори глупостей, Салли, — возразила Синди. — Теодору вовсе не понравилось бы наше уныние.
Разве? — возразил ей внутренний голос. Прошедшие месяцы благодаря его стараниям были совсем невеселыми… Должно быть, это не осталось незамеченным и для Салли. Все, кто бывал в их доме, чувствовали напряженность атмосферы, замечали, как изменился Теодор… Не говоря уж о том, что за это короткое время Эдвин резко и неожиданно превратился из беззаботного малыша в пугливого замкнутого мальчика с печальными глазами.
— Я уже поняла, что вы вернулись, мистер Мэрдок, — снова заулыбалась Салли. — Таксист привез ваш багаж. — Она бросила неуверенный взгляд в сторону Синди. — Я приготовила комнату… на всякий случай.
