пытался наладить контакт с тобой.
Ингольд начал говорить что-то еще, затем остановился. При свете огня он внезапно стал выглядеть неприятным и старым, а темные линии невыносимых забот врезались, как проволока, в его рот и глаза.
Темнота надвигалась, как занавес, на берег, и Луна затерялась в быстрых, густо покрывавших небо тучах. Ее угасающий свет вспыхивал на белых гребнях накатывающихся волн. Даже в укрытии скал их маленький костер начинал дико колыхаться на ветру.
– Да, но почему ты не мог?.. – начал Руди.
Ингольд отрезал:
– Чем ты живешь?
Лохиро резко усмехнулся:
– Мох.
– Из Гнезда?
Лохиро кивнул; его длинный треугольный рот неожиданно исказился в кривой усмешке:
– О, там было немного хорошего, но и за это нужно было бороться с крысами. Я жил этим некоторое время. Но в конце-концов я спустился в Гнездо Дарков и жил на мхе, как и их жалкие стада. Не скажу, что это принесло мне много пользы, – он остановился снова, поморщившись, как от внезапной боли. Длинные кисти рук легли одна на другую, сильно сдавив кости.
– Да? – мягко спросил Ингольд.
Болезненные глаза быстро взглянули на него, испуганные и пустые:
– О чем я говорил?
– О мхе.
– О, – Лохиро содрогнулся. – Ингольд, я удивлялся, что жил, как зверь. Один. В темноте, как крот. Было время, когда я думал, что сойду с ума.
– Да, – перебил Руди, – во почему ты не...
– Руди, заткнись! – Ингольд резко остановил Руди, и тот, пораженный тяжестью тона, впал в молчание. Профиль Ингольда выделялся на фоне темного моря, и Руди видел, как ноздри старика слегка расширились, будто в гневе, или как если бы его дыхание участилось от страха. Но он спокойно продолжал:
– Так как насчет стад Дарков?
– Что насчет них?
– Они были там?
Запах шторма, надвигавшегося с моря, стал вдруг сильнее, с холодными порывами ветра.
– Нет, – сказал Лохиро минуту спустя. – Нет. Они пропали. Я не знаю, куда и как. Не было никаких следов.
Ингольд обдумал его слова, затем подался вперед и подобрал палку, чтобы поворошить костер. Угли раскалились, и ветер закручивал языки пламени.
– Насчет дракона ты был прав, – заметил он небрежно. – Он был тоже пойман в лабиринте. Нам пришлось убить его.
– Ты знаешь, кто это был?
– Хэсрид, – сказал Ингольд. – Он всегда вел себя, как дракон.
Архимаг кивнул:
– Да, именно.
При свете костра озадаченный Руди перевел взгляд с одного лица на другое. Несказанные вещи и незаконченные предложения ударяли по его сознанию. Неизвестно, по какой причине, ему вдруг стало страшно: он боялся Ингольда, неприятного и далекого, поглощенного собой, он боялся высокого худого Архимага, неустанно скручивающего свои длинные пальцы, пока они сидели на самом краю круга, образованного светом костра. Руди боялся напряжения, которое в тишине пролегло между ними, боялся вещей, о которых они, очевидно, не говорили друг другу, чего-то еще, чему он не мог даже подобрать названия.
– Слушайте, – сказал он, – я собираюсь проверить город...
Ингольд даже не оглянулся.
– Заткнись и оставайся там, где сидишь! – он перевел взгляд с костра опять на Лохиро. – Хотя, если помнишь, Руди здорово помогал мне. Он работал в ловушке, так же, как ты, когда боролся с драконом, которого мы убили на севере.
Лохиро кивнул.
– Да, – сказал он, – я забыл об этом.
Их взгляды встретились. Тишина тянулась, как упругая проволока, стремясь к неминуемой точке разрыва, резкой и неизбежной. В голове Руди мелькнула мысль, что он находится в ужасной опасности. Но так же, как он когда-то стоял парализованный, уставясь в глаза дракона, так и теперь не мог пошевелиться.
В изменчивых ярких глазах Лохиро он не видел ничего человеческого. Совсем ничего.
Ингольд ответил мягко:
