– Однако это не было милостью Божьей, – сказал он спокойно. – По крайней мере в том смысле, который обычно подразумевается. Они приходили просить тебя не причастить ее. Ты, как и я, прекрасно знаешь, что желтая болезнь, если уж схватила человека, то почти неизменно заканчивается смертью. Они попросили тебя исцелить ее, как ты исцелил их маленькую сестренку несколько месяцев назад, – он потянулся за кочергой, поднял ее и поворошил огонь. Внезапно сильно прибавившийся свет проделывал любопытные вещи с линиями и шрамами его ввалившегося лица. Он опять посмотрел на Венда. – Не так ли?
– Это было в руках Божьих.
– Возможно, это то, что ты решил сказать, но ты в это не веришь.
Священник вздрогнул, будто его обожгли.
– Если бы ты в это верил, ты бы меня не боялся, – продолжал спокойно Ингольд.
– Чего ты хочешь? – настаивал Венд, страдая.
Ингольд положил кочергу.
– Ты сам знаешь.
– Кто ты?
– Я колдун, – Ингольд откинулся к стенке, и тень укрыла его.
Священник заговорил снова, голос его был напряженным от страсти.
– Это ложь, – прошептал он. – Они все мертвы. Он так сказал.
Ингольд пожал плечами:
– Он тоже колдун. Его зовут Руди Солис. А меня – Ингольд Инглорион.
Руди услышал резкий неприятный звук затрудненного дыхания священника и увидел, что тот отвернулся, закрыв лицо ладонями. Тело его содрогнулось, будто в предсмертной судороге.
– Они мертвы, – повторил он тонким, хриплым голосом. – Но, Боже, прости меня, я был рад услышать это. Ужасная вещь, но я был рад услышать, что Господь наконец убрал от меня искушение после всех этих лет. Ты не имеешь права снова приносить его.
– Нет, – спокойно согласился Ингольд. – Но тебе известно так же хорошо, как и мне, что Бог не может убрать соблазн. Он идет из тебя, изнутри, а не по какой-то внешней причине. И у тебя были бы соблазны на протяжении всей твоей жизни – каждый раз, когда кто-нибудь призвал бы тебя использовать твою силу для исцеления. И в скором времени один из твоих людей будет умолять тебя начертать руны на его двери, чтобы не подпускать Дарков. Смог бы ты отказаться?
Молодой человек убрал руки с лица.
– Мне не пришлось бы, – вздохнул он.
– Нет?
– У меня нет энергии, – безнадежно прошептал священник. – Я бросил все это, принес в жертву. У меня нет силы, – он посмотрел в лицо Ингольду с выражением отчаяния. В колышущейся тени его полные губы были плотно сжаты и дрожали. – Эта сила идет от Дьявола, Господина Зеркал. Да помоги мне, Боже, я мучим искушением и всегда буду мучиться. Но я не продам свою душу за силу, даже за ту, которая помогает другим. Эта энергия приходит из Извращенной Стороны, и я не буду иметь с этим дела. И потом, во сне я видел город, постоянно живший в моем сердце. Я знал, как он выглядел... И там был ты...
– Знаешь ли ты, почему видел этот сон? – голос Ингольда звучал мягко.
– Это был ультиматум, – прошептал Венд, – необходимость. Вызов. Идти куда-нибудь...
– Идти в Ренвет, – сказал Ингольд, и его спокойный, глубокий, шероховатый голос, казалось, заполнил комнату. – Чтобы помочь мне и Руди, и кому-нибудь еще, кого мы найдем, спастись от Дарков.
– И что еще? – лицо молодого человека блестело от пота, черные брови выделялись на фоне белизны его высокой бритой головы. – Открыто идти к Дьяволу? Объявить аббату – если он еще жив – и кому-то еще, кому не все равно, что я вероотступник? Отдаться в руки суда за еретизм?
Руди, вспоминая другие стальные темные глаза, горящие на бритом черепе, отметил, что паренек попал в точку.
– Неправильно, – продолжал Венд шепотом. – Неверно. Мир, в конце концов, – это иллюзия. Он будет жить потом и без меня. Моя душа – это все, что у меня есть. И если я ее потеряю, то уже навечно.
Последовала долгая пауза. Священник и колдун стояли лицом к лицу, между ними пульсировал угасающий свет камина. «Они были удивительно похожи, – думал Руди, – в своих бесцветных балахонах». Он вспомнил дни, когда сам был бродягой на калифорнийских дорогах, гонимый стремлениями, которым не мог даже найти словесного выражения. Он был изгнанником, так как ничто не имело смысла с точки зрения его истины. Он старался изобразить жизнь как борьбу этих необъяснимых стремлений, пытался представить, что осторожно, постепенно можно будет убрать силы колдовства.
Маг сотворит чудо...
Но в его голове не укладывалось, как можно обойтись без них.
Ингольд встал:
– Прости, – спокойно сказал он. – У тебя достаточно искушений. К ним еще добавится плохая плата за твое гостеприимство. Мы пойдем.
– Нет, – брал Венд поймал его за рукав, когда Ингольд хотел было разбудить Руди, хотя минуту до этого священник лучше отрезал бы себе руку, чем прикоснулся к старику. – Колдун ты или дьявол, я не могу выгнать тебя в ночь. Мне... Мне очень жаль. Это потому, что я слишком долго боролся с этим.
Ингольд сделал движение рукой, намереваясь положить ее на плечо Венда, но молодой священник отвернулся, отступая в тень в дальнем конце комнаты, где находилась его собственная узкая койка.
