– Возможно, – ответила она и начала легко поглаживать лоб короля. – Но больше никто не был удивлен. Отдохните, милорд. Позже...
– Отдохнуть! – Ужасное лицо искривилось в гримасе. – Какой тут отдых... – Из полуоткрытых губ вырывался тяжелый хрип дыхания. – Никакого «позже» не будет, – прошептал он. – И света тоже. Только сны. Тир?
– Тир спит.
В жаровне выстрелило полено, и внезапный фонтан золотых искр отразился в слезах на ресницах Минальды.
– Я пошлю кого-нибудь в церковь Майи, чтобы его тебе принесли, – прошептала она.
Король слабо покачал головой:
– Не надо. Позаботься о нем. Ингольд обещал мне позаботиться о нем.
– Он так и сделал, – вздохнула она.
Его руки беспокойно задвигались, затем снова успокоились в ее руках.
– Ингольд... где он? – пробормотал король.
Минальда растерялась и бросила на Руди взгляд, полный муки.
– Он в Гае, – тихо отозвался Руди.
– А... – Элдор внезапно нахмурился, как будто что-то вспомнил. – Я погубил его, – наконец произнес он. – Скажите ему... мне жаль, что так получилось.
– Он знает.
Элдор вздохнул и закрыл глаза.
– Ты говорила о любви и о честности, – медленно проговорил он. – Человек может любить котенка, или ребенка, или женщину. Котенок мой, ты любишь этого мальчишку?
– Я люблю тебя, – прошептала Минальда.
– Тебе не надо целовать мое лицо, чтобы доказать это.
– Женщина любит мужчину не за лицо, Элдор.
Она наклонилась и поцеловала его. Его губы скривились в жутковатой улыбке.
– Храбрый котенок. Храбрая женщина, возможно... Ты любишь этого мальчишку?
Долгое время Минальда хранила молчание, прислушиваясь к его редкому стесненному дыханию. Наконец она сказала:
– Да, люблю. Я не знаю, как это объяснить, но я люблю вас обоих.
– Женщина может благоговеть перед героем, – прошептал король, – и любить мужчину, который создан для нее самой судьбой. Я любил котенка, а мог бы полюбить женщину. Но я так ее и не повстречал. Я причинил ей боль... и себе самому.
– Еще есть время, – Минальда наклонилась, чтобы снова поцеловать его в губы.
Тихо открылась дверь, и вошла Джил; волшебник Вос опирался о ее плечо. Старик выглядел усталым и больным, золотистые глаза утратили свою надменность. Венд без слов склонил голову.
Вос отстранил от себя Джил и подошел к кровати. Его легкие пальцы ощупали запястья Элдора, затем его лоб. Глубоко посаженные глаза волшебника сузились и превратились в щелки, как будто старик прислушался к снам короля. Затем он промолвил:
– Оставьте нас. Нет... – он покачал головой, когда Венд поднялся, чтобы удалиться. – Мне понадобится... – Он помолчал. Холодные янтарные глаза расширились, задержавшись на бледном лице человека, который предал его. Затем, с той же интонацией, хриплым голосом он сказал: – Мне потребуется твоя помощь, брат. Если только ты не воспримешь это как нежеланное покаяние, – добавил он язвительно.
Венд покраснел и провел рукой по глазам. Вос обратил загадочный взгляд к Минальде, которая также поднялась с места.
– Миледи, вам тоже лучше остаться.
Ледяной Сокол ожидал Руди и Джил в общем зале.
– Если он умрет, – не смущаясь, заметил Всадник, когда за ними закрылась дверь, – то кроме себя, винить в этом ему будет некого. – Его взгляд ненадолго остановился на израненном бесцветном лице Джил, перепачканной сорочке и разбитых сапогах. – Хорошая работа, – добавил он. – Теперь, сестра, у тебя тоже есть косточки, чтобы вплести себе в косы.
– Алвир просто утратил сноровку, – заметила она и сморщилась, потому что от движения руки натянулась повязка на ране. – Господи, как я устала!
Ледяной Сокол критически осмотрел порезы на ее руке.
– Нужно обработать, – сказал Всадник, и она кивнула.
– Джил... – Руди поймал ее за рукав.
Та обернулась, и Руди поразило, как плохо она выглядит, – раненая и обессилившая после тяжелого поединка и ночных поисков по Убежищу. «Нехорошо так поступать с человеком, который едва держится на ногах. И это вместо благодарности за то, что она спасла мне жизнь...» – подумал он невольно. И все же сказал:
