не осознаешь, насколько абсолютно беспрецедентно происходящее. Никогда ничего подобного не было на человеческой памяти. Джил – историк. Она знает истину в словах мудреца: «Нет ничего нового под солнцем». Это не просто расхожая мудрость – это основа любого знания, любой магии и философии... Однако ничего похожего на габугу раньше не появлялось. Значит, этот вопрос заслуживает самого пристального изучения.
Распрямившись, Ингольд начал стирать липкую кровь с озябших рук.
– Поэтому магия на них и не действует, да? – медленно промолвил Руди. – Потому что мы не знаем, что это за чертовщина. Скажу тебе одно: у них не идет кровь. Если они вообще потеют, пахнут, гадят, едят или плюются, то делают это чертовски незаметно. Сквозь все мои потаенные чары они прошли, как сквозь туман.
– Вот именно. – Ингольд сжал бледные губы. – И проблема заключается не в одних лишь габугу. Та тварь, что напала на Джил, была мне совершенно незнакома. И ее описаний я не встречал ни в одной из книг. Прошлой ночью Ледяной Сокол и его парни приволокли мне еще трех неведомых чудищ... насколько я могу судить по останкам. Точно так же ни в одной, даже самой древней, книге ты не найдешь упоминаний о сланче.
– Сланч? – Руди растерянно заморгал. Его первая реакция – «сланч – он и есть сланч» – была совершенно машинальной, но, как следует поразмыслив об этом, он растерялся. К сланчу все слишком привыкли... – Я не понимаю.
– Я тоже. – Бледные голубые глаза блеснули на грязном израненном лице. – А учитывая, что почти все шестьдесят восемь лет своей жизни я провел в попытках научиться пониманию во всех мыслимых и немыслимых формах, то эта ситуация приводит меня в растерянность. Вот почему, – продолжил Ингольд, принимаясь за разделку очередной замерзшей туши, – сегодня ночью я покину тебя и отправлюсь искать ответ за пределами человеческого опыта. Я спущусь в Гнездо Дарков.
Глава седьмая
В этом был смысл. Руди не мог не согласиться.
Дарки обладали сознанием муравейника, – единый разум, клонированный в миллионы и миллионы протоплазменных, наполненных магией клеток. То, что запоминал один из дарков, вскоре узнавали все остальные. Таким образом, все, что когда-то было усвоено одним из дарков в глубоком прошлом, все остальные помнили на протяжении эонов, сливающихся в бесконечность.
Когда дарки захватили разум Ингольда, – Руди предпочитал не вспоминать о том, как это случилось, – некоторое время маг находился в контакте с их сознанием и почерпнул оттуда все, что мог взять человеческий разум, не утратив своей цельности. Когда они сломили сопротивление чародея и поглотили его собственное сознание, он понял источник их бытия и образ их магии.
Сам будучи колдуном, Руди знал, что структуры некоторых кристаллов способны поглощать и удерживать в себе как магию, так и воспоминания. Древние мудрецы Былых Времен без труда вкладывали в дымчато-серые архивные кристаллы картины, и информацию, и Бог весть что еще, – а затем с этим можно было ознакомиться на огромном черном просмотровом столе.
Так что предположение, что коллективные воспоминания дарков могли запечатлеться в стенах их Гнезда, было не лишено основания. Эти воспоминания должны были восходить к тем временам, когда белоснежные обезьяны еще населяли теплые саванны, а затем первые шаманы этих перепуганных племен выработали единственное, важнейшее свойство для выживания – способность при необходимости вызывать огонь из холодного дерева. Резонно было также предположить, что человек, чей разум был в контакте с сознанием дарков, способен извлечь эту информацию из камней.
И все же такая мысль внушала Руди ужас.
– Я ошибся, оценивая опасность, грозящую нам после ухода дарков... И ошибся очень серьезно. – Ингольд поплотнее запахнулся в плащ, по-прежнему дрожа от холода. Близился рассвет, и ничто, даже дуновение ветра в кронах деревьев не нарушало безмолвия. Неподалеку от черного озера, на берегу которого стояли Ингольд, Руди и Джил, виднелись крохотные янтарные огоньки лагерных костров.
– Исходя из того, что ты рассказывала мне о свойствах климата, Джил, я должен был догадаться, что шесть извержений вулканов подряд за прошлый год возымеют некое действие. Яр прав, мне не следовало покидать Убежище.
– Чушь собачья, – отрезала Джил. – А кто бы тогда отправился за книгами? Кто сумел бы их отыскать и увезти из Пенамбры? Кто отобрал бы среди них нужные? Ты не можешь быть везде одновременно.
– И все же это моя вина.
– Возможно, – согласилась Джил, а затем небрежным тоном добавила: – Так почему ты думаешь, что эти габугу представляют собой большую опасность, нежели новая ледяная буря? Даже если она налетит днем, когда все работают на полях?
– Господи Иисусе! – испуганно пробормотал Руди. – Еще одна буря? Неужели такое возможно?
– Чтоб я знал, – ответил колдун выражением, которое почерпнул у своих друзей. – Ледяные бури – феномен крайне малоизученный, поскольку обычно они случаются в необитаемых землях. Что же до габугу...
Нахмурившись, он поудобнее забросил за плечо мешок с дорожной поклажей, где не было почти ничего, кроме покрывала. Ингольд вполне мог бы позаимствовать все необходимое из запасов Фаргина Гроува, но раз он этого не сделал, – значит, тревожился, насколько сильно придется урезать рационы в Убежище через пару месяцев.. От этого Руди почувствовал себя еще хуже.
Тем временем колдун продолжил:
– Вот сказал мне, что три человека в убежище Геттлсенда сошли с ума за час до извержения вулкана и попытались убить Дакиса и Кару. Когда им помешали, они набросились с ножами друг на друга. Я не знаю, имеет ли это отношение к габугу, или к отсутствию связи между кристаллами, или к той твари, которая напала на Джил. Мне нужна информация.
Голубые глаза блеснули под густыми седыми бровями, и в них отразились огоньки лагерных костров. Сосны над головой зашептались негромко. Ветер взметнул полы мехового плаща Ингольда, а затем улегся.
– Я сказал лорду Скету, что останусь помочь с разделкой туш еще на пару дней, пока ко мне не вернется магическая сила. Яр выслал бы кого-нибудь за мной в погоню, если бы узнал, что я ухожу. Мало того, что
