– Слава Богу. Знаешь, на Совете начали говорить о том, чтобы уйти из Убежища. Лорд Фнак и его люди, в основном.
– Уйти из Убежища? – Руди попытался сесть, но тотчас отказался от этой затеи. – И куда они пойдут? С какой армией?
– В Алкетч, – голос Минальды дрогнул. – Энас Баррелстейв хочет, чтобы мы положились на милость императора.
– В Алкетче война, и любой, кто придет туда, погибнет или станет рабом.
– А мастер Баррелстейв утверждает, что мы знаем об этом лишь от Ингольда, а тот, вполне вероятно, сошел с ума. Он говорит: «Зачем посылать кого-то одного с нашими последними богатствами, чтобы закупать там скот, с риском для жизни и кошелька, когда можно отправиться туда самим»?
– На что он надеется? По-моему, нам и здесь неплохо.
– Так говорит и лорд Анкрес. – Минальда вздохнула и повела плечами с таким облегчением, будто сбросила тяжкий груз. – Это было... противно. И тяжело. Корам Биггар заявил, что пока у нас есть колдуны, все будет в порядке.
– Пока у нас есть колдуны. – Руди также вздохнул и потер виски. – Класс. Большое спасибо, Корам. Еще можешь нацепить мне на спину мишень, так будет даже проще. Когда он это сказал?
– Сегодня утром. – Альда улыбнулась и погладила Руди по груди. – Но если ты думаешь, что Энас Баррелстейв приказал бы убить тебя, лишь бы убедить всех вокруг в своей правоте...
– Нет. – Руди покачал головой. – Хотя им все равно пришлось бы меня прикончить на границе с Алкетчем, потому что, – по крайней мере, если верить Ингольду, – там очень не любят магию.
– Но ведь это же не габугу, правда? – Голос Альды звучал не громче шепота.
Руди криво усмехнулся.
– Конечно, нет. Это точно был кто-то из наших.
Он немного поспал, пробудился, заснул опять и, проснувшись в очередной раз, среди ночи попытался связаться с Ингольдом, – совершенно безрезультатно. Он не знал, сказывалась ли в этом воздействие ледяных магов или действие яда, – Руди мог зажечь огонь и вызвать иллюзию, но больше сейчас оказался ни на что не способен. Не сумел он также связаться ни с Вотом, ни с Вендом и Илайей. Испуганный шепот Венда он слышал в ночных кошмарах: «Там кто-то есть...»
Поутру вернулась Филонис, принесла еще снадобий и заметила, что рана заживает нормально, но яд расходится медленно. Руди то и дело дремал, а, пробуждаясь, видел рядом Альду, которая сидела у постели и держала его за руку. Она приносила ему книги из библиотеки Ингольда, старые свитки и записи Джил, и на протяжении многих часов Руди углублялся в поиски, пытаясь отыскать хоть какое-то упоминание о силе, на которую он наткнулся на пятом уровне или на заклятие, вызвавшие молнию, или на имя «Брикотис».
Пару дней спустя явился Ледяной Сокол с известием, что Лорд Фнак и человек тридцать пять его прихлебателей втайне сбежали из Убежища, предварительно забрав из хранилищ столько мяса и зерна, сколько смогли унести.
– Судя по всему, они также пытались забрать мула, – добавил Белый Всадник, ставя кувшин со свежей водой у изголовья постели Руди. – Это было неумное решение, так что мул остался с нами. Кроме того, да будет тебе известно, что леди Скет внезапно прониклась горячей любовью к Варкису Хогширеру и его дочери, и даже соблаговолила принять их у себя.
– Поразительно, – с иронией ответил Руди. Он отложил один из древнейших манускриптов Ингольда, посвященный Времени и Измененным Состояниям Бытия, а затем вызвал более яркий магический свет, хотя и сомневался, что Ледяному Соколу это необходимо. – Мне казалось, что она не снизойдет до разговорами с кем из тех, у кого меньше пяти пряников на родовом гербе.
– Ты недооцениваешь облагораживающее наличие мага в семействе, – отозвался Ледяной Сокол. Он только что вернулся с тренировки. Пальцы, как всегда, были в кровоподтеках и перебинтованы, а светлые волосы потемнели от пота. – Нынче мастера Хогширера принимают повсюду в Убежище. Похоже, он вовсю торгует услугами дочери: «Когда моя маленькая принцесса станет главным магом Убежища...» Думаю, лишь сознание того, что на самом деле принцесса пока ровным счетом ничему не научилась, не дает ему задушить тебя во сне подушкой.
– Я убью этого чертова ублюдка, – с яростью пробормотал Руди. – Немудрено, что они со Скелой являются сюда дважды на день и спрашивают, как я себя чувствую, и когда она наконец сможет начать заниматься.
– А ты думал, их и впрямь тревожит твое здоровье?
– Ага, – ядовито процедил Руди. – А теперь ты разбил мне сердце, и я чувствую предательскую слабость. Должно быть, болезнь возвращается...
– Я покончу с собой от угрызений совести.
– Твою мать.
Ледяной Сокол с серьезным видом поклонился.
– Твою лошадь. – И ушел прочь.
Это были неприятные вести, но в последующие дни гвардейцы и другие друзья Руди доносили до него еще более тревожные слухи, пересуды и новости.
– Они говорят, что в тот день тебе следовало отказаться от поездки на Поселения, – сообщил ему лорд Бриг, стоя в дверях в перепачканных сапогах после работы в поле. – Что ты должен был предчувствовать приближение опасности.
– И кто это говорит? – спросил Руди, приподнимаясь на постели, заваленной манускриптами, свитками и листками с записями.
Его лордство покачал головой:
– Какие-то прачки, которые слышали это от одного из горшечников... Обычная грязная болтовня. Это
