Детективы Дэшила Хэммета. Т. 3

дураком и надеетесь найти письмо собственными силами.

Меня не очень беспокоили трудности, связанные с поис­ками доказательств виновности Лендвича и невиновности мис­сис Эстеп. Достаточно навести справки о нем и его сообщнице Эдне Файф на Восточном побережье, и все будет в порядке. Но на это уйдет неделя, а может, и больше. А недели у меня нет. Я вспомнил слова Вэнса Ричмонда: «Еще день-два, про­веденных в заключении, и ее не станет. И тогда ее мало будет беспокоить, что говорят люди. Смерть сделает свое дело».

Надо действовать решительно и быстро. Ее жизнь нахо­дилась в моих руках. К черту законы! Человек, сидящий сейчас передо мной, был подлецом, шантажистом, по меньшей мере дважды убийцей. Но совершенно невиновная женщина при смерти…

Не спуская глаз с Лендвича, я подошел к телефону и набрал номер Вэнса Ричмонда.

— Как сейчас чувствует себя миссис Эстеп? — спросил я.

— Ей стало хуже. Полчаса назад я говорил с врачом, и он считает…

Подробности меня не интересовали, и поэтому я довольно бесцеремонно перебил собеседника:

— Поезжайте в больницу, держитесь там поближе к те­лефону. Возможно, мне удастся сообщить вам новости еще до наступления ночи.

— Что? У вас есть шанс? Где вы?

Я не пообещал ничего конкретного и повесил трубку. После этого сказал Лендвичу:

— Принято. Тащи сюда свое письмо. Я верну тебе ре­вольвер и выпущу через черный ход. Но предупреждаю: на углу стоит полицейский, и тут я ничем не смогу тебе помочь.

Его лицо радостно засияло:

— Вы даете честное слово?

— Да. Только пошевеливайся.

Он прошел мимо меня к телефону, набрал номер, который мне удалось подсмотреть, и сказал:

— Это Шулер. Пришлите немедленно мальчика с конвер­том, который я вам отдал на хранение. Возьмите такси.

После этого он сообщил свой адрес, дважды сказал «да» и повесил трубку.

Ничего удивительного в том, что он принял мое предложе­ние, не было. В моем честном слове он не сомневался, кроме того, как все удачливые шантажисты, он так уверился в собственной безнаказанности, что вел себя, как глупая овечка.

Минут через десять в дверь позвонили. Мы вышли вместе, и Лендвич получил из рук посыльного большой конверт. А я тем временем посмотрел на номер посыльного, красовавшийся на шапке. Потом мы вернулись в комнату.

Там Лендвич вскрыл конверт и протянул мне его содержи­мое — обрывок газеты с неровными краями. Поперек сфаб­рикованной заметки было написано:

Не ожидал от вас такой глупости, Лендвич. Льщу себя надеждой, что пуля, которая покончит мои счеты с жиз­нью, покончит и с вашим паразитизмом. Отныне вам придется самому зарабатывать себе на пропитание.

Эстеп

Да, ничего не скажешь. Врач решительно пошел навстречу смерти!

Я взял у Лендвича конверт, вложил в него письмо, сунул конверт в карман. Потом подошел к окну и увидел силуэт ОТара, терпеливо ждавшего меня там, где я его оставил…

— Полицейский все еще стоит на углу, — сказал я Ленд-вичу. — А вот тебе и твоя пушка. — Я протянул ему ре­вольвер, который выбил у него из рук в начале нашей милой беседы. — Забирай его и сматывайся через черный ход. И не забывай: больше я тебе ничего не обещаю. Только револьвер и возможность скрыться. Если будешь соблюдать уговор, то обещаю ничего не предпринимать, чтобы тебя разыскать. Разумеется, только в том случае, если меня не обвинят в сообщничестве с тобой.

— Договорились!

Он схватил револьвер, проверил, заряжен ли он, и по­мчался к черному ходу. Но в дверях повернулся, помедлил секунду, а потом обратился ко мне. Предосторожности ради я держал свой револьвер наготове.

— Окажите мне еще одну услугу… Она вам ничего не будет стоить.

— Какую?

— На конверте, видимо, остались мои отпечатки пальцев, кроме того, надпись на ней сделана моей рукой. Может быть, вы переложите письмо в другой конверт? А этот я заберу с собой и уничтожу? Не хочется оставлять лишних следов.

Держа револьвер в правой руке, левой я вынул из кармана письмо и бросил ему. Он взял со стола чистый конверт, тщательно протер носовым платком, сунул в него газетную вырезку и протянул мне. Я едва не расхохотался ему в лицо.

Старый трюк с носовым платком: письмо снова находится у Лендвича. Чистая работа.

— Живее сматывайся! — прошипел я, боясь не выдержать и рассмеяться.

Он быстро повернулся и бросился к выходу. Вскоре хлоп­нула дверь черного хода.

Я достал конверт из кармана и убедился, что был прав в своих предположениях. Следовательно, наш договор потерял силу.

Я быстро подскочил к окну и распахнул его. ОТар сразу увидел меня в светлом проеме. Я знаком дал ему понять, что Лендвич ушел через черный ход. ОТар, как метеор, помчался в сторону переулка. Я бросился к кухонному окну и высунулся почти по пояс. Лендвич как раз открывал калитку. В сле­дующий момент он уже мчался по переулку — а там, как раз под фонарем, уже появилась тяжелая фигура ОТара. Лендвич держал револьвер наготове, а ОТар опаздывал на какие-то доли секунды.

Лендвич поднял руку с револьвером. Щелчок — ив тот же момент револьвер ОТара изрыгнул пламя.

Лендвич как-то странно взмахнул руками, еще секунду постоял у белого забора, а потом медленно сполз на землю.

Я неторопливо спустился по лестнице. Мне не хотелось спешить. Не очень-то приятно смотреть на труп человека, которого ты сознательно послал на смерть. Неприятно это делать даже в том случае, когда спасаешь жизнь невиновному, а тот человек, которого посылаешь на смерть, лучшей доли и не заслуживает…

— Как же все это получилось? — спросил ОТар, когда я наконец подошел к нему.

— Обманул и смылся.

— Это я уже понял.

Я нагнулся и обыскал карманы мертвеца. Заметка из газе­ты, разумеется, была у него.

А ОТар между тем рассматривал револьвер Лендвича.

— Смотри-ка ты! — вдруг воскликнул он. — Вот это по­везло! Ведь он нажал на спуск раньше меня, а револьвер не выстрелил! Теперь я понимаю, в чем дело. По револьверу кто-то словно топором прошелся! Боек весь изуродован…

— Вот как? — с наигранным удивлением спросил я, хотя отлично знал, что револьвер Лендвича пришел в негодность, когда пуля выбила его из руки преступника, покорежив боек.

«ЗОЛОТАЯ ПОДКОВА»

На этот раз для вас ничего из ряда вон выходящего нет, — сказал Вэнс Ричмонд, после того как мы пожали друг другу руки. — Но надо бы найти одного чело­века… Он вообще-то не преступник…

Ричмонд словно извинялся. Последние два задания, которые давал мне этот сухопарый адвокат, были связаны со стрельбой и другими эксцессами, и он, кажется, решил, что я засыпаю от скуки, когда занимаюсь спокойной работой. В свое время так и было, тогда я, двадцатилетний парень, только начинал службу в сыскном агентстве. Но пятнадцать лет, что минули с тех пор, поубавили у меня аппетит к авантюрным выходкам.

— Человек, которого надо разыскать, — продолжал адвокат, когда мы сели, — английский архитектор.