Детективы Дэшила Хэммета. Т. 3

шесть наблюдали за ними со стульев у стены. С одной стороны была дубовая стойка. Через открытую дверь в задней стене долетал шелест тасуемых карт.

Ко мне подошел крупный пузатый мужчина в белом жи­лете, с бриллиантовой запонкой на груди, и его красное, с тройным подбородком лицо расплылось в профессионально приветливой улыбке.

— Я Барделл, — представился он, протягивая толстую руку с ухоженными ногтями, на которой тоже сверкали бриллианты. — Это мое заведение. Рад познакомиться с вами, шериф! Ей-Богу, вы нам нужны, и, надеюсь, вы тут подольше побудете. Эти голубчики, — он, усмехнувшись, кивнул на бильярдис­тов, — бывает, бузят у меня.

Он стал трясти мне руку; я не препятствовал.

— Давайте познакомлю вас с ребятами, — продолжал он и повернулся, одной рукой обняв меня за плечи.— Все работники с ранчо Х.А.Р. —махнув бриллиантами в сторону игроков, — кроме этого молодца Милк-Ривера: он объездчик и на простых пастухов смотрит свысока.

Молодец Милк-Ривер оказался тем стройным парнем, кото­рый сидел с женщиной в столовой гостиницы. Партнеры его были молоды, хотя не так, как он, загорелые, обветренные, косолапые, в сапогах с высокими каблуками. Бак Смолл был рыжеватый и пучеглазый, Смит — рыжеватый и низенький, [анн — долговязый ирландец. Зрителями были рабочие «Колонии Орилла» и маленьких ближних ранчо. Кроме двух: Чика Орра, коренастого, груз­ного, толсторукого, с вдавленным носом, расплющенными ушами, золотыми передними зубами и покалеченными кис­тями боксера, и потертого типа с приоткрытым ртом — Жука Рейни; вся вывеска его недвусмысленно говорила о привер­женности к кокаину.

В сопровождении Барделла я перешел в заднюю комнату, чтобы познакомиться с игроками в покер. Играли всего чет­веро. Другие карточные столы, лото и стол для игры в кости были свободны.

В одном из игроков я узнал ушастого пьяного, который произнес приветственную речь в гостинице. Звали его Шнур Вогель. Он работал на ранчо X. А. Р., так же как его сосед Ред Уилан. Оба были на взводе. Третьим с ними сидел спокойный, средних лет человек по фамилии Киф. И четвертым — Марк Нисбет, бледный, худой человек. Профессиональный картеж­ник — свидетельствовала вся его наружность, от карих глаз с тяжелыми веками до сноровистых тонких пальцев. Вогель с Нисбетом, по-видимому, не очень ладили. Сдавал Нисбет, партия уже началась. У Вогеля было вдвое больше фишек, чем у других игроков; он сбросил две карты.

— В этот раз пускай мне обе дадут сверху! — И сказал он это без приятности.

Нисбет далх карты, никак не отреагировав на шпильку. Ред Уилан сменил три карты. Киф спасовал. Нисбет сменил одну. Уилан поставил. Нисбет уравнял. Вогель добавил. Уилан урав­нял. Нисбет добавил. Вогель поднял еще. Уилан спасовал. Нисбет снова добавил.

— Неужто ты и себе взял сверху? — прорычал Вогель Нисбету через стол и снова поднял ставку.

Нисбет уравнял. У него была пара тузов и пара королей. У ковбоя — три девятки.

Вогель громко засмеялся, сгребая фишки:

— Если бы я мог все время держать шерифа у тебя за спиной, я бы маленько разжился.

Нисбет делал вид, что занят приведением в порядок своих фишек. Я ему посочувствовал. Он сыграл по-дурацки — но как еще сыграешь с пьяным?

— Ну что, понравился наш городок? — спросил у меня Ред Уилан.

— Я его мало видел, — уклонился я. — Гостиницу, сто­ловую, и все.

Уилан рассмеялся:

— Значит, со Вшом познакомился. Шнура дружок! Все, кроме Нисбета, засмеялись — Шнур Вогель тоже.

— Один раз Шнур попробовал его ограбить на двадцать Пить центов — на кофе с булкой. Забыл заплатить, говорит, но похоже, что нашармака хотел пожрать. Короче, на другой день Вош заявляется на ранчо — пыль столбом, обрез под мышкой. Он тащил это орудие смерти по пустыне, пехом, двадцать пять километров — чтобы стребовать двадцать пять центов. И стре­бовал! Отобрал монету у Шнура с ходу, прямо между загоном и бараком, можно сказать — под пушечным дулом.

Шнур Вогель горестно улыбнулся и почесал большое ухо.

— Старый хрен приперся ко мне, словно я вор какой! Был бы мужик, он бы у меня на том свете получал эти деньги. А с этим грибом что делать, если ему и укусить-то нечем?

Его мутный взгляд устремился на стол, и вислогубая улыбка превратилась в оскал.

— Давай дальше, — прорычал он, со злобой глядя на Нис­бета. — Теперь будет честная сдача!

Мы с Барделлом вернулись в переднюю комнату, где ков­бои по-прежнему гоняли шары. Я сел на стул у стены и послушал их разговор. Нельзя сказать, что он был оживлен­ным. Сразу чувствовалось, что в компании появился чужой. Первым делом мне надо было преодолеть это.

— Никто не скажет, — спросил я, не обращаясь ни к кому в особенности, — где мне добыть лошадь? Не очень норо­вистую — потому что наездник я паршивый.

— Можно взять в конюшне Эклина, — медленно ответил Милк-Ривер, глядя на меня невинными голубыми глазами, — хотя вряд ли у него найдется такая, чтобы долго жила, если будешь ее торопить. Вот что, у Пири, на ранчо, есть саврасый, как раз для тебя. Он отдавать не захочет, но, если захватишь с собой приличные деньги и помашешь у него перед носом, может, сговоритесь.

— А вы мне не подсунете такую, с которой я не слажу? — спросил я.

Голубые глаза лишились всякого выражения.

— Я тебе вообще ничего не подсовываю, залетный. Ты спросил. Я ответил. Но так тебе скажу: если ты можешь усидеть на качалке, то и на саврасом усидишь.

— Прекрасно. Завтра поеду.

Милк-Ривер положил кий и нахмурился:

— Хотя, если подумать, завтра Пири едет в южный лагерь. Так что, если у тебя других дел нет, можно сейчас туда махнуть.

— Хорошо. — Я встал.

— А вы, ребята, едете домой? — спросил Милк-Ривер у партнеров.

— Ага, — равнодушно отозвался Смит. — Завтра нам с са­мого ранья выезжать, так что, пожалуй, пора двигаться. По­гляжу, готовы ли Шнур с Редом.

Они не были готовы. Через раскрытую дверь доносился склочный голос Вогеля:

— Я тут поселился! Я этого змея за хвост держу — теперь, чтобы голым не уйти, обязательно передернет. А я только этого и дожидаюсь! Пусть только раз ветерок пустит, я ему вырву кадык!

Смит вернулся к нам.

— Шнур с Редом еще поиграют. После доедут на попутной. С Милк-Ривером, Смитом, Данном и Смоллом я вышел из

«Бордер-паласа».

Не успели мы сделать и трех шагов, как на меня обрушился сутулый седоусый мужчина в крахмальной рубашке без во­ротничка.

— Я Аддерли, — представился он и протянул руку, другой показав на универсальный магазин Аддерли. — У вас есть минута? Я хочу вас кое с кем познакомить.

Работники ранчо X. А. Р. медленно шли к машинам.

— Можете две минуты подождать? — крикнул я им вслед. Милк-Ривер обернулся:

— Нам еще надо залить машину водой и бензином. Не торопись.

Аддерли вел меня к своему магазину и по дороге объяснял:

— У меня собрались кое-кто из лучших людей города… да почти все лучшие люди. Те, кто поддержит вас, если вы напомните Штопору о страхе Божьем. Мы смертельно устали от непрерывных бесчинств.

Через магазин и через двор мы пришли к его дому. Там собрались человек десять—двенадцать.

Его преподобие Диркс, истощенный высокий мужчина с длинным худым лицом и узкими губами, обратился ко мне с речью. Он называл меня братом, он объяснял, как дурен их город, и сказал, что он и его друзья готовы дать под присягой показания, необходимые для ареста разных людей, совершив­ших шестьдесят с чем-то преступлений за последние два года.

У него и список был — с фамилиями, датами и часами, и он зачитал мне этот список. Все, с кем я познакомился сегодня, кроме присутствующих, упоминались в списке хотя бы по разу, равно как и многие, с кем я еще не успел познакомиться. Преступления были разнообразные — от убий­ства до алкогольного