болтаются на ходу мои пустые руки.
До рассвета оставалась самая малость. Улица была цвета дыма. Мои ноги звучно шаркали по мостовой.
Я остановился у двери и костяшками пальцев негромко постучал по стеклу. Зеленая штора за дверью превратила стекло в зеркало. В нем я увидел, как на той стороне улицы задвигались две фигуры.
Изнутри не слышалось ни звука. Я постучал сильнее, потом опустил руку, чтобы подергать дверную ручку.
Из лавочки донесся совет:
— Иди отсюда, пока можешь.
Голос был приглушенный, но он принадлежал не Шепоту. Наверное, кто-то из помощников.
— Я хочу поговорить с Талером, — сказал я.
— Иди поговори с бочкой сала, которая тебя послала.
— Я не от Нунана. Талер меня слышит?
Пауза. Потом приглушенный голос сказал:
— Да.
— Я тот оперативник из «Континентал», который шепнул Дине Бранд, что Нунан шьет тебе дело, — сказал я. — Мне надо поговорить с тобой пять минут. С Нунаном у меня никаких дел — и я не прочь вывести его на чистую воду. Я один. Если велишь, брошу свою пушку на мостовую. Впусти меня.
Я подождал. Все зависело от того, успела ли Дина довести до его сведения нашу беседу. Мне показалось, что я жду долго.
Приглушенный голос сказал:
— Когда откроем, входи быстро. И без фокусов.
— Договорились.
Звякнула щеколда. Я нырнул внутрь, словно привязанный к двери.
На той стороне бабахнул десяток револьверных выстрелов. Вокруг нас зазвенело стекло, выбитое пулями из двери и окон.
Кто-то подставил мне ногу. От страха у меня словно утроились мозги и глаза. Я попал в переплет. Нунан подсидел меня как надо — эти ребята, конечно, теперь думают, что я веду его игру.
Я полетел на пол, извернувшись так, чтобы оказаться лицом к двери. К моменту приземления револьвер был у меня уже в руке.
На той стороне улицы из дверного проема выступал плотный Ник, поливая нас огнем с обеих рук. Я поудобнее уткнул в пол правый локоть. Плечи Ника появились у меня над мушкой. Я нажал на спусковой крючок. Ник перестал стрелять. Он скрестил на груди руки с пистолетами и мешком свалился на тротуар.
Кто-то схватил меня за щиколотки и поволок назад. Пол обдирал мне подбородок. Дверь захлопнулась. Какой-то остряк сказал:
— М-да, никто тебя, бедного, не любит.
Я сел и заорал, перекрикивая весь этот тарарам:
— Я тут ни при чем!
Стрельба поутихла, потом прекратилась. Жалюзи на двери и окнах были в серых дырочках. В темноте глухим шепотом сказали:
— Тощий, вы с Лисой присмотрите тут. Остальным можно наверх.
Мы пересекли комнату за лавчонкой, прошли коридором, поднялись по лестнице, покрытой ковром, и очутились в комнате на втором этаже, где стоял зеленый стол для игры в кости. Комната была маленькая, без окон, в ней горел свет.
Нас собралось там пятеро. Талер сел и закурил сигарету — невысокий, смуглый молодой человек с красивым лицом, будто созданным для варьете — но это лишь на первый взгляд, пока не разглядишь его тонкогубый жесткий рот. Угловатый светловолосый парнишка, не старше двадцати, валялся на диване в твидовом костюме и пускал к потолку сигаретный дым. Другой паренек, такой же молодой и такой же светловолосый, но не столь угловатый, занимался тем, что то и дело поправлял свой алый галстук и приглаживал соломенную шевелюру. Худой человек лет тридцати, у которого под широким расхлябанным ртом почти не было подбородка, со скучающим видом слонялся по комнате, напевая под нос «Румяные щечки».
Я сел на стул в двух шагах от Талера.
— Долго еще Нунан будет ошиваться? — спросил он. Беспокойства в его хриплом шепоте не было, разве что легкое раздражение.
— На этот раз он не отстанет, — ответил я. — По-моему, пойдет до конца.
Игрок улыбнулся слабой презрительной улыбкой.
— Пора бы ему сообразить, что это дело он на меня не навесит.
— А он и не собирается ничего доказывать суду, — сказал я.
— Да?
— Тебя прихлопнут при сопротивлении аресту или при попытке к бегству. После этого зачем ему улики?
— Раздухарился старик. — Тонкие губы снова скривились в улыбке. Шепот явно был невысокого мнения о смертоносности толстого шефа. — Если уж он меня прихлопнет, значит, так мне и надо. Что он имеет против тебя?
— Догадался, что от меня можно ждать неприятностей.
— Ай-яй-яй. Дина сказала, что ты парень ничего, только прижимистый, словно шотландец.
— Мы с ней хорошо посидели. Что ты знаешь об убийстве Дональда Уилсона?
— Его жена прихлопнула.
— Сам видел?
— Видел ее секунду спустя — с пугачом в руке.
— Это не пройдет, — сказал я. — Не знаю, хорошо ли состряпана у тебя версия. Может, в суде ты на ней бы и выехал, только до суда не дойдет. Если Нунан тебя и возьмет, то лишь в виде трупа. Выложи мне все подчистую. Мне это нужно, чтобы наделать шуму.
Он уронил сигарету на пол, растер ногой и спросил:
— Что, все настолько накалено?
— Расскажи мне свою версию, и я тут же зацапаю убийцу, если, конечно, выберусь отсюда.
Макс закурил новую сигарету и спросил:
— Миссис Уилсон сказала, что это я ей звонил?
— Угу… когда ей Нунан подсказал. Теперь она сама в это верит… может быть.
— Ты прихлопнул Большого Ника, — сказал Шепот. — Рискну на тебя поставить. В тот вечер мне позвонил какой-то человек. Кто такой, не знаю. Сказал, что Уилсон поехал к Дине с чеком на пять косых. Мне-то что до этого? Но, понимаешь, забавная история — вдруг какой-то чужак мне про это стучит. Я и поехал туда. Дэн меня в дом не впустил. Ладно. А меня все не отпускала мысль — зачем этот парень мне позвонил? Вот я и устроил засаду в парадном. Видел, что там стояла тачка, но тогда я не знал, чья она и кто в ней сидит. Уилсон скоро вышел из дома. Выстрелов я не видел. Правда, слышал. Тут из тачки выскакивает женщина и бежит к нему. Но это не она стреляла. Тут бы мне и смыться, однако интерес меня удерживал. А когда я увидел, что это жена Уилсона, то все-таки пошел к ней, чтобы узнать, как там и что. Дело-то пахло жареным, верно? Надо было все знать в точности, чтобы не оступиться в случае чего. Я ее припугнул. Вот и все — если по-честному.
— Спасибо, — сказал я. — За этим я и приходил. Теперь весь фокус в том, как отсюда выбраться, чтобы нас не накрыли.
— Обойдемся без фокусов, — заверил меня Талер. — Уйдем, когда захотим.
— Я хочу сейчас. И тебе советую. Ясно, что Нунан поднял ложную тревогу, но тебе-то зачем рисковать? Смывайся и сиди тихо до полудня, а к тому времени все, что он тебе подстроил, гроша ломаного не будет стоить.
Талер засунул руку в карман и извлек толстую пачку денег. Он отсчитал сотню или две, двадцатками и десятками, и протянул человеку без подбородка, сказав:
