– Не ходи туда. Ты же видишь, что туда никто не ходит! Если бы все было так просто, все бы давно ушли через этот ход.
– А что там? – спрашивает Хассем.
– Там Демон. Демона вовсе не убили, он теперь живет в глубине каменоломен. Никто не ходит этим путем – все боятся.
Хассем понимает, что ему говорят о сторожевом псе, полуволке, которым раньше травили неудачливых беглецов.
Тени факелов пляшут на стенах. Хассем идет вперед. Почему-то он оказывается в подвале старого господского дома, где жил до продажи на каменоломни, и проходит мимо чуланов, куда в детстве бегал за крупой для кухни…
Снова и снова Хассем блуждает по переходам, спрашивает себя: откуда я знаю, куда идти? Он различает: дорогу указывает проросшая сквозь базальттрава. Та самая, с белыми цветами…
И вдруг впереди, во тьме коридора – два огня. Это Демон – огромный пес, во сне – черный, а не серый, каким был при жизни. Пес устремляет на беглеца взгляд желтых горящих глаз без зрачков. Его взгляд приковывает Хассема к месту, лишает воли. Юноша знает: пес теперь убивает взглядом, он стал только сильнее с тех пор, как Берест сломал ему шею.
Но Хассем тоже смотрит Демону в глаза. В душе поднимается боевая ярость. Два взгляда встречаются в поединке.
«Тебя нет!» – думает Хассем. – «Берест убил тебя! Ты никогда больше не будешь стоять на пути живых». Под взглядом Хассема Демона охватывает огонь, пес ярко вспыхивает и становится оранжево- красным, как пламя. Переливающийся призрак прыгает, оскалив клыки. Во сне полет собаки в прыжке длится дольше, чем это было бы наяву. Но Хассем не отводит взгляда.
Уже просыпаясь от колокольного боя побудки, ворчания и ругани в бараке, Хассем вспомнил последнее, что было во сне. Пес не долетел до него – сожженный, рассыпался пеплом. И первая мысль Хассема была: «Выход свободен!».
В полумраке чадили факелы, голова гудела от грохота молотов и кирок, треска выламываемой породы и шелеста осыпающегося щебня. Воздуха не хватало. Хассем уже не первый раз оглядывался в сторону перехода, который вел к отработанной штольне. Наконец юноша сказал себе: «Ну, все, он уже ждет», и, оставив работу, прикинулся, что у него схватило живот. Старая штольня служила каменотесам за отхожее место. Выходы из нее тоже были завалены.
Хассем добрел до штольни, настороженно прислушиваясь: не принесло бы еще кого-то. Никого нет… Подобрав с пола камень, Хассем стал стучать в стену: трижды быстро, трижды медленно. В ответ за одним из завалов метнулось пламя. Завал был почти разобран, через миг в нем возник проход. Высокая фигура, факел в руке…
– Ух ты! – зазвенев цепью, Хассем неуклюже кинулся на свет. – Берест?!
– Ну, пошли! – торопил его Берест, таща за собой за руку.
Хассем перелез через завал.
– Иди прямо по галерее, вот напильник, а я сейчас! – велел Берест, отрывая от земли тяжелый обломок. Он поспешно закладывал проход.
Хассем отошел немного и, присев, начал спиливать кандалы. Рядом с ним опять возник с факелом Берест:
– Давай я.
Он сунул Хассему факел, а сам обхватил ручку напильника подолом рубашки, чтобы не скользила, стиснув зубы, стал быстро водить по железу.
Хассем сидел у стены и светил Бересту факелом. Когда кандалы были спилены, он вскочил. Вслед за ним вскочил на ноги Берест и без лишних слов обнял его.
Хассем глубоко вздохнул, обхватил Береста за плечи. Потом отпустил, заглянул ему в лицо и только махнул рукой:
– Все-таки пришел! А я думал – утонул!
– Я обещание давал, – подтвердил Берест. – Стало быть, выполняю… Ну, пошли скорей! – он показал туда, куда уводил узкий ход.
Берест освещал дорогу, Хассем шел позади.
– Там, дальше, перекрытия едва держатся, – сквозь зубы обронил Берест. – Одни завалы. Ты думаешь, что я так долго? Дорогу сюда искал. Постой…
Впереди была развилка. Получше осветив факелом столбы перекрытия, Берест скоро отыскал глубокую крестообразную зарубку, сделанную ножом:
– Это моя метка. Нам туда, – он махнул рукой. – Погоди-ка, подержи факел.
Передав факел Хассему, Берест сделал зарубку и на столбе напротив:
– А вот это для погони. Тебя ведь, брат, скоро хватятся.
Хассем глянул на новую, только что сделанную метку, понял и усмехнулся.
Берест еще несколько раз останавливался, чтобы поставить ложный значок. Они шли долго, снова и снова перебираясь через завалы, на каждой новой развилке выбирая путь по берестовским крестикам.
В нескольких местах пришлось ползти.
– Это я ход расчистил, – объяснил Берест. – Совсем было глухо. Ну, если я пролез – ты тем более пролезешь.
