благополучия собственную доблесть».
Великаны начата строить осадную башню, «громоздя скалу на скалу», чтобы добраться до неба и свергнуть Небесный Престол. Но небожители одолели великанов и «рассеяли их по лицу земли». Грено рассказывал, что из всего рода великанов осталось лишь несколько семей, которые не могли бы дать потомство, не совершая кровосмешения. Тогда великаны стали заключать браки с людьми. Но человеческие женщины, становясь женами великанов, обычно не могли разрешиться от бремени и умирали. Поэтому лишь великанши брали мужей из чужих племен. Спустя много столетий из-за обычая родниться с людьми рост великанов уменьшился, и высокий человек, как Яромир, приходился бы большинству из них до подбородка. Из-за этого малочисленный народ с гор Альтстриккена, называющий себя потомками великанов, многие считают просто очень рослой человеческой расой. Однако обычаем этого народа до сих пор остается подчинение мужчин женщинам.
Вдобавок к истории великанов Грено заметил:
– Меня всегда удивляло, Яромир, что у Вседержителя есть войско. Для чего войско, вестники и вообще любая прислуга Творцу, способному одним словом создавать миры? Вседержителю было достаточно просто пожелать, чтобы великаны «рассеялись по лицу земли». Зачем понадобилось посылать небожителей и устраивать свалку?
Путь продолжался по ясной полевой дороге. От нее пахло нагретой пылью и тянуло жаром. Кузнечики вдруг умолкли и утих легкий ветерок, поддувавший с утра. Яромир, шагавший пешком, глянул на небо. Оно было загромождено тучами, иссиня-черными, как каменные глыбы.
– Ого! – вырвалось у Яромира. – Глянь, Грено!
Грено прекратил философствовать и поднял голову.
– О! – воскликнул он. – Какие тучи!
Вдалеке загремел гром. Лошадь повела ушами. Оба приятеля переглянулись с каким-то шальным весельем и замерли от восторга, слушая долгий, бархатный раскат. Пахнуло влагой. Вдалеке уже слышен был шум ливня.
– Слышишь? – приглушив голос, взволнованно спросил Грено.
– Ну и хлещет! – восхищенно подтвердил Яромир.
Он глубоко вдохнул предгрозовой воздух.
– О! Небо пахнет морем! – с изумлением сказал Грено.
И тут ливень докатился до них. Оба в первый миг растерялись, когда перестали различать друг друга в двух шагах, разгороженные стеной дождя. Блеснула молния, пронзив всю толщу ливня, отразившись на миг в каждой дождевой капле. И прокатился новый раскат грома!
– Ого-го! – ответил грому Яромир.
Грено подхватил и оба засмеялись.
– Весело? – спросил Грено.
Оба сразу промокли до белья, по лицам струилась вода.
– Гляди, молния! – крикнул Грено.
А Яромир снова закричал в голос:
– Ого-го! – но его возглас покрыл громовой раскат.
– Весело?! – повторил Грено.
Но стало уже холодно. Подул ветер, и стена дождя стала косой, а капли хлестали по лицам. Поля у шляпы Грено обвисли.
– Бежим спрячемся, – потянул Яромира Грено, указывая на заросли кустов в поле.
Они кинулись к кустам. Прихрамывая, Яромир не мог бежать быстро, и ему стало обидно. Его приятель нарочно медлил, чтобы не опередить его. Но когда они оба нырнули в кусты, Грено спросил:
– Весело?
Яромир понял, что все равно весело. Он ладонями стал оглаживать мокрую спину и бока лошади, как делают, когда водят коней купать. Красотка, в предках которой Грено предполагал деревянную лошадку, стояла смирно, только фыркала и поворачивала к Яромиру длинную морду. Блеснула молния, грянул гром. Кусты не спасали от дождя. Путники сложили вместе свои плащи и, смеясь, одновременно укрылись обоими. Грено сказал:
– Знаешь что, Яромир? Мой дорожный мешок тоже промок насквозь. Наш хлеб, наверное, скоро превратится в кашу. Надо его съесть.
Грено развязал мешок. Завернутый в тряпицу хлеб уже пропитался водой и крошился в руках. Яромир с приятелем расстелили тряпицу и сложили все припасы вместе.
Это были лепешки и сыр. Грено сказал:
– А теперь да возрадуется твоя душа, мой собрат-варвар. Выпьем за здоровье и благоденствие всего нашего мира!
Он, подмигнув Яромиру, выудил из мешка бутылку вина.
– Разбавлять не будем, – добавил он. – Кругом и так хватает воды.
Яромир знал, что совернцы привыкли утолять жажду вином со своих виноградников, но сильно разбавляли его, чтобы не опьянеть.
Красотка протягивала морду за куском лепешки. Бутылка была пуста уже на три четверти. Из припасов осталась лишь одна раскрошенная, мокрая лепешка и немного сыра. Тут на дороге показался еще один путник, застигнутый грозой, маленький косматый старичок, которого по одежке смело можно было принять и
