Его легкомысленный тон не помог. Опаль оставалась серьезной.
– Этого Диспейна повесят? – спросила она резко.
Он снова засмеялся:
– Если мы будем разговаривать в таком тоне, ничего у нас не получится.
Она нахмурилась и повторила, но уже не таким повелительным тоном:
– Его повесят?
– Не думаю, – ответил он, покачав головой. – Видимо, Тейлора все-таки убил не он.
Она, казалось, ничуть не удивилась.
– Вы знали об этом, когда просили меня... помочь... достать эту улику против него?
– Конечно, нет, малышка, – улыбнулся он укоризненно. – За кого ты меня принимаешь?
– Неправда, знали. – Ее голос был таким же холодным и презрительным, как и сузившиеся голубые глаза. – Вам нужно было получить свой долг, вот вы и заставили меня помочь вам... Чтобы шантажировать этого Диспейна.
– Думай как хочешь, – ответил он безразлично.
Она сделала шаг в сторону. Ее подбородок задрожал, но она овладела собой, и на ее лице снова появилось решительное и независимое выражение.
– А вы знаете, кто убил? – спросила она, пытаясь заглянуть ему в глаза.
Он медленно покачал головой.
– Отец?
Нед моргнул.
– Ты хочешь спросить, знает ли Поль, кто убил Тейлора?
Она топнула ногой и закричала:
– Я хочу знать, не отец ли его убил!
Нед закрыл ей рот рукой.
– Замолчи, – пробормотал он, быстро взглянув на закрытую дверь.
Она оттолкнула его руку и отступила назад.
– Так это он убил?
– Если ты уж так лихо соображаешь, – глухо сказал он злым голосом, – так хоть не ори. Держи свои идиотские домыслы при себе. Никому нет до них никакого дела. Нечего оповещать об этом весь город.
Потемневшие глаза Опаль широко раскрылись.
– Значит, это все-таки он, – уверенно произнесла она тихим, безжизненным голосом.
Нед резко наклонился и приблизил к ней искаженное злобной улыбкой лицо.
– Нет, моя радость, – сказал он, с трудом сдерживая бешенство. – Нет, он не убивал Тейлора.
Не двигаясь с места, все такая же суровая, она твердо спросила:
– Если убил не он. не понимаю, какое значение имеет, что я говорю и как громко.
Уголки его губ насмешливо поползли вверх.
– Ты еще очень многого не понимаешь. И никогда не поймешь, если будешь себя так вести. – Он отошел от нее и сунул кулаки в карманы халата. Теперь уголки его губ опустились, лоб прорезали глубокие морщины, прищуренные глаза не отрывались от пола. – Кто внушил тебе эту нелепую мысль?
– И вовсе не нелепую, вы сами это прекрасно знаете.
Он нетерпеливо пожал плечами.
– Откуда ты это взяла?
– Ниоткуда, – она тоже пожала плечами. – Я... я сама поняла вдруг.
– Чепуха, – глядя исподлобья, резко бросил он, – ты читала сегодняшний «Обсервер»?
– Нет.
Он не отрывал от нее тяжелого, подозрительного взгляда.
Ее лицо слегка порозовело от досады.
– Да не читала я. А для чего вам это знать?
– Значит, нет? – спросил он все еще недоверчиво и задумался. Внезапно лицо его прояснилось. Он вынул правую руку из кармана и протянул к ней ладонью вверх. – Дай посмотреть письмо.
– Что? – Она взглянула на него округлившимися от удивления глазами.
– Письмо, – повторил он, – напечатанное на машинке, без подписи, с тремя вопросами.
Она в замешательстве опустила глаза и после секундного колебания открыла сумочку.
