несчастливыми и требовали умилостивительных жертв. Каждым месяцем из 20 дней управлял какой-либо бог или богиня, подобно нашим знакам Зодиака. Дни определялись номером и названием месяца, как и в нашем календаре (например, 15 тосостонтли). Также существовал гадательный цикл из 260 дней, основанный на 13 числах и 20 знаках, повторявшихся сериями (например, 5-й Калли или Дом). Каждый день, таким образом, можно было определить по любой из этих двух систем независимо. Все это было очень сложно, так как гадательный цикл описывался посредством пиктографического письма в тоналаматле – длинной, сложенной полосе амате – бумаги из коры фигового дерева, причем обычно на каждую неделю года отводилось по две «страницы». Такая «книга» служила жрецу служебным справочником, жреческим альманахом, использовавшимся для составления гороскопов; таким образом, она управляла жизнями всех людей.
Каждый год обозначался названием дня в 260 – дневном цикле, на который приходилось его начало, и математически это ограничивалось 4 знаками из 20 (то есть Кролик, Тростник, Дом и Кремневый Нож) с соответствующим номером. Номер 1 с одним из перечисленных знаков приходился на первый день года через каждые 13 лет. Как в картах, четыре 13 – летние «масти» образовывали «колоду», или «пачку», состоящую из 52 лет. Таким образом, обе системы объединялись, и при двойном исчислении даты с двумя номерами и двумя названиями получалось, снова математически, что полностью дата, то есть все четыре параметра, могла повториться только через 52 года. 52 X 365 дней дает наименьшее общее кратное для чисел 365 и 260. Так, год завершения Календарного Камня был бы записан как 13 – й Камыш из 7-й «пачки», или 7-го цикла. Смена одного 52 – летнего цикла другим была для ацтеков так же важна, как для нас смена столетий; смерть одной «пачки» и рождение следующей отмечались церемонией Нового Огня.
Моктесума взошел на ацтекский трон в 1503 году. Он был избран из нескольких кандидатов двенадцатью выборщиками, среди которых был Несауальпильи, король могущественного союзного города Тешкоко, стоявшего на другом берегу озера напротив Теночтитлана. Моктесуме тогда было около двадцати трех лет, и он был избран больше за тщательное соблюдение ритуальных церемоний в соответствии с религиозными верованиями мешиков, нежели за свои способности воина. Дело в том, что конец любого 52- летнего цикла, согласно представлениям ацтеков, мог стать концом эры и фактически концом света. Таким образом, выборщики сами вымостили дорогу для вступления Кортеса в Мехико – дорогу к собственной гибели.
Отец Моктесумы, Ашайакатль, умер в 1481 году, это был год 2-й Дом 7-го цикла. Ему наследовал его брат Тисок, бывший прежде военным вождем. Он начал перестройку громадного объединенного храма, посвященного богам войны и дождя – Уицилопочтли и Тлалоку. По его приказу также был сооружен самый большой жертвенный камень, а когда он умер, предположительно отравленный собственными военачальниками, ему наследовал другой брат – Ауицотль. Это произошло в 1486 году, в год 7-й Кролик, и именно Ауицотль закончил строительство большого храма; по его приказу при освящении храма в жертву принесли двадцать тысяч человек.
Жизнь ацтека всегда находилась в полной зависимости от силы его богов, а поскольку человеческое существо являлось самым ценным подарком богам, наиболее «питательной» для них считалась «диета» из человеческих сердец. Война – главная задача государства, а потому наиболее ценны сердца пленников, причем чем отважнее и успешнее сражался плененный воин, тем желательнее будет принесение именно его сердца в дар богам. Но жертв требовалось слишком много – покоренным племенам неизбежно приходилось обеспечивать постоянную потребность ацтеков в человеческих жертвах. Результатом такой кровавой политики были массовые восстания, особенно в районе Пуэбла, где воинственные племена тлашкала и чолула оказывали ацтекам сильное сопротивление. Все это, вероятно, нравилось Ауицотлю, человеку жестокому и кровожадному, чье воинское мастерство значительно расширило империю ацтеков. В результате Мехико– Теночтитлан разросся до такой степени, что необходима стала постройка нового акведука. Умер Ауицотль от травмы головы, полученной при наблюдении за реконструкцией дамб после катастрофического наводнения 1503 года.
Такова была ситуация, когда его сменил на троне племянник Моктесума: культ человеческих жертвоприношений достиг своей кульминации; при этом племена тлашкала, чолула и другие удерживались в подчинении только силой ацтекского оружия; к тому же конец 52-летнего цикла должен был наступить всего через четыре года. На таком временном отдалении сложно судить, что за человек был Моктесума. Видимо, он не был лишен воинских способностей, так как держал в строгом подчинении завоеванные племена, а после одной из кампаний по усмирению бунтующих оашакцев смог принести в жертву Уицилопочтли примерно двенадцать тысяч пленников. Кроме того, у него определенно не было недостатка в хитрости, ведь он заманил в засаду своих союзников из Тешкоко в отместку за смерть своей сестры, а когда в 1516 году умер их король Несауальпильи, он назначил наследника своей волей, вопреки желанию выборщиков Тешкоко. С политической точки зрения такой силовой ход вряд ли был разумен, он едва не привел к разрыву союзнических отношений. Этот факт обнаруживает ахиллесову пяту империи ацтеков. Военные достижения так и не были преобразованы в административное единство. Таким образом, в отношении Мехико само слово «империя» отчасти неточно. Ацтеки, как и предшествующие им индейские завоеватели Центральной Америки, взимали дань с завоеванных племен, но оставляли их организационно независимыми. Этим и сумел столь успешно воспользоваться Кортес.
Агилар, который, как и Берналь Диас, писал свои записки в конце долгой жизни, будучи уже более сорока лет монахом Доминиканского ордена, так описывает Моктесуму: человек «среднего роста и хрупкого телосложения, с большой головой и несколько плоскими ноздрями. Он был очень хитрым, проницательным и осторожным, образованным и способным, но также очень жестким и вспыльчивым и очень уверенным в своей речи». Берналь Диас дает похожее, но более детальное описание: «Великому Моктесуме было около сорока лет, он был хорошо сложен и строен, и не слишком темен, хотя и с обычным для индейца цветом лица. Он не носил длинных волос, только до ушей, и имел короткую черную бородку, тонкую и хорошей формы. Его лицо было довольно удлиненным и энергичным, с прекрасными глазами; своим видом и манерами он мог выразить добродушие или, когда необходимо, серьезность». Далее он говорит об аккуратности и чистоплотности Моктесумы, о том, что он каждый день принимал ванну, и о том, что у него было множество наложниц; все они были дочерьми вождей, но две из них считались законными женами и сами являлись касиками. Моктесума не практиковал содомии, но его сношения с любой из его жен и наложниц были настолько тайными, что о них знали всего несколько его слуг.
Во дворце Моктесумы рядом с его собственными покоями размещался отряд телохранителей из двух сотен вождей, лишь некоторым из которых позволялось с ним говорить; входя в комнату, где находился Моктесума, они обязаны были снимать свои богатые плащи и надевать другие, поскромнее. Они также обязаны были содержать себя в чистоте и ходить босиком, опустив глаза, так как им не разрешалось смотреть Моктесуме в лицо. То же самое относилось ко всем вождям из отдаленных племен-данников, приезжавшим к нему с визитом.
Еду ему подавали две красивые индианки; в холодную погоду разжигали большой очаг и топили его корой сладко пахнущего дерева, а вокруг короля ставили экран с фигурами богов, выполненными золотом. Перед едой четыре красивые девушки приносили ему воду для мытья рук. Когда же Моктесуме подавали маисовые лепешки, очень белые и замешенные на яйцах, на тарелках, покрытых чистыми салфетками, женщины удалялись, и единственными компаньонами его во время трапезы оставались четверо ближайших советников-старейшин – родственники и вожди. «Он говорил с ними время от времени и задавал им вопросы, и в качестве большой милости он иногда предлагал одному из них блюдо наилучшего вкуса… и если он давал им что-нибудь поесть, они ели это стоя, с глубоким почтением и не глядя ему в лицо». Ему подавали множество блюд местной кухни, а чтобы не остыли, помещали их на маленькие глиняные жаровни. Диас упоминает о более чем тридцати блюдах и более чем трехстах тарелках еды. Там была всевозможная птица, индейки, фазаны, местные куропатки, перепела, домашние и дикие утки, а также оленина, мясо дикого кабана, болотная птица, голуби, зайцы и кролики. Еду подавали на красно-черной чолульской керамике, и гвардейцам в соседних комнатах во время трапезы разрешалось разговаривать только шепотом. За едой Моктесума пил шоколад, причем иногда из золотых чашек. Его развлекали шутники и клоуны, иногда даже на ходулях; их приводили из городского района, специально отведенного для уличных артистов. «На стол также ставили три трубки, ярко разукрашенные и золоченые, в них помещали жидкую амбру, смешанную с некоей травой, которую индейцы называют табаком. Когда Моктесума заканчивал трапезу, прекращались пение и танцы и убирались скатерти; он имел обыкновение вдыхать дым из одной из этих
