– Знакомьтесь, это Костя. Вам нужно будет проводить с ним время до вечера. Часов семь в день, пока я не вернусь.
Женщина кивнула головой. Это ее обряд. Я это понял сразу, как только увидел ее. Нет, она хорошая. Я чувствую. Хорошая, но для нее это все – обряд. Точно так же, как для папы просмотр телевизора.
– Как нас зовут? – улыбнулась она мне.
– Он не может говорить, – вставил папа.
– Я могу. Могу. Просто вы не можете понять меня!
– Его зовут Костя, – виновато добавила мама. – Константин. Но вы не переживайте, Татьяна Валерьевна, он все понимает.
– Славно, – кивнула она головой.
Думаю, мы с ней подружимся. Она хорошая, хоть и выполняет свой обряд.
Татьяна Валерьевна
Впервые пришлось сидеть с дауном. Обычно все с младенцами, пока мамки на работе. Впервые, а уже, слава богу, лет десять, как сиделкой работаю.
И семья приличная. Отец так вообще из директоров. А вот на тебе – ребенок не уродился. Согрешили, видать, где-то. Мне, понятно, всего не рассказывают, но, сдается, беда какая-то случилась. Иначе зачем меня нанять решили? Им бы в церковь-то сходить, покаяться, а не о себе думать. Ведь не зря у них одно на другое накладывается. Сначала сын – даун, теперь вот еще что-то стряслось. Бог, Он просто так не наказывает.
И не в отпуск мамка собирается. Если в отпуск кто едет – недели на две нанимают. А тут на тебе, почти на три месяца! Да не мое это дело. Заплатят хорошо – и на том слава богу! А в церковь-то сводить – свожу обязательно.
Мир опустел. Раньше он был наполнен маминой любовью. А еще к нам раньше приходила Оля. Теперь мама дома бывает редко. Она ходит на прием к тому самому бородатому дядьке в белом халате. К тому, который говорит не то, что чувствует. Приходит она поздно и очень напряженная. Конечно, не показывает вида, но я-то чувствую, что ей нехорошо. А еще ей страшно. Мама боится, но не за себя – за меня. Это я тоже чувствую. Но зачем ей переживать за меня? Со мной все в порядке. Мне только плохо оттого, что в мире стало меньше любви. Раньше меня любили мама и Оля. Но теперь. Мама почти не появляется дома. Оля больше не приходит. Ни к Сереже, ни ко мне. Мир стал холодным. Мир стал пустым. Мир стал страшным.
Теперь на прогулки меня водит няня. Она отводит меня подальше вглубь сквера и начинает со мной играть. Она знает мою тайну, хоть и не понимает ее. Нянечка увидела мой оранжевый мячик и теперь на каждую прогулку берет его с собой.
– Смотри, Костя, какой у нас славный мячик! – кидает она его мне.
Мячик отскакивает от земли и прыгает ко мне.
– Костик, мячик надо ловить, иначе он ускачет прочь, и ты останешься ни с чем!
«Мячик надо ловить. Мячик надо ловить!» – кружится у меня в голове. Поймаешь, и все изменится. Поймать! Нельзя оставаться ни с чем! Я хватаю его!
Я стою и жду, когда же что-то произойдет. Но ничего не меняется. Тогда я несу его назад няне.
– Киньте еще раз! Пожалуйста! Мне нужно поймать его. Мне нужно все изменить! – кричу я ей, но она не понимает. Ей просто кажется, что мне нравится эта игра.
– Молодец, Костя! А теперь кидай мне его.
Я смотрю на мяч. Я не верю! Я поймал мячик, но ничего не изменилось. Я снова ловлю его. Снова пытаюсь все исправить. Мне кажется – еще чуть-чуть! Стоит только как следует постараться! Но почему-то ничего не выходит! Я смотрю на мячик. Он же мой друг! Но он ничего не хочет мне сказать.
– Кидай, или ты не хочешь, чтобы тетя Таня тоже поиграла? – зовет нянечка. Хорошо. Я попробую еще раз. И еще. И еще. До тех пор, пока мне не удастся задуманное!
Я понимаю, что этот мяч – совсем не тот, что приходит ко мне. Я понимаю, что он вряд ли поможет. Но я все равно стараюсь! Мне почему-то кажется, что сегодня я становлюсь ближе к разгадке своей тайны.
Полнолуние. Я обожаю это время! Мне так нравится наблюдать за луной. Такая круглая и желтая. Она так похожа на мой Мячик! Разве что цвет немного другой. Но какая разница? Я стою у подоконника и не свожу глаз с полной луны. Ни на мгновение! Я все жду, когда же появится тот, кому принадлежит этот желтый мячик. Я жду. Надеюсь, что мы сможем понять друг друга. Мы сможем стать друзьями!
Я готов стоять у окна долго-долго. До тех пор, пока луна не скроется за соседними домами. Странно, но мне почему-то кажется, что ее хозяин одинок. Иначе с какой стати ему заводить такой же мячик, как и у меня? Мне кажется, что обладатели ярко-оранжевых мячей одиноки. Правда! Каждый день я вижу детвору, что резвится на улицах. Многие играют с мячиками, но то разноцветные мячи. Иногда с полосками или цветочками. Иногда двухцветные, но никогда не желтые!
Нет, один раз я видел мальчика. У него был такой же ярко-оранжевый мячик. Точь-в-точь как у меня! Мама повела меня в какой-то огромный магазин, где мы долго-долго бродили по длинным-длинным коридорам. Это было очень утомительно. Мне было не по себе. Мне было страшно.
Я боюсь большого скопления людей. Боюсь потому, что тогда они перестают быть людьми. Они превращаются во что-то страшное. Когда я вижу человека на улице, я могу многое узнать про него. Но только не тогда, когда он в толпе. Там все становятся одинаковыми.
В тот день мы как раз попали в такую толпу. Мы долго ходили по огромным залам. Я толкал железную корзинку. Мама складывала в нее разные вещи. Я не смотрел по сторонам. Я глядел себе под ноги. В тот момент мне показалось, что кто-то на меня смотрит. Не просто зевака. Нет! Кто-то, кто хотел помощи. Я обернулся. Прямо на меня смотрел маленький мальчик с ярко-оранжевым мячиком в руках. Он был один. Совсем. А еще он был напуган. Он как будто просил меня помочь ему. Но что я мог сделать?
– Мама, там мальчик, ему надо помочь!
– Костя, не сейчас. Мне надо купить овощей и вина. А еще я обещала папе, что мы купим ему новый махровый халат.
– Но мама, он совсем один! Смотри, у него такой же мячик, как и у меня.
– Костя, пожалуйста, успокойся!
– Но мама, мальчику очень плохо!
– Костя, сыночек, успокойся. Прошу тебя. Смотри, на нас все смотрят!
И правда, толпа замерла. Она принялась разглядывать нас с мамой. Ей стало любопытно. Всем было интересно разглядеть меня. Разглядеть, чтобы потом рассказать своим друзьям. Впрочем, длилось это совсем недолго. Скоро всем стало неинтересно. Все снова разбрелись по своим делам. Последнее, что я увидел, это скачущий по полу ярко-оранжевый мячик того мальчика. Его забрали родители. Он перестал быть один. И мячик ему стал не нужен.
После этого я понял: с такими мячами ходят только те, кто нуждается в помощи. Те, кому одиноко. С тех пор я стараюсь понять, кому же принадлежит этот огромный мячик. Тот, что зовется луной? Ответа я пока не нашел. Но я не теряю надежды. Когда-нибудь я узнаю и это. Когда-нибудь я познакомлюсь с этим загадочным существом!
Татьяна Валерьевна
Уж и думать не думала, что узнаю, что происходит-то! Борис Прокофьевич не удержался – рассказал как-то вечером.
– Татьяна Валерьевна, – говорит, – у жены моей рак. Вы понимаете, она уходит. Я остаюсь один!
Как же тут не понять? Уже, слава богу, не молоденькая. Всякого повидала на веку своем. Уж нашла я время, уговорила Юлию со мной в церковь сходить. Как горе такое, так одна дорога – в церковь. У Бога милости молить. Я как узнала, что она и в церкви-то ни разу не была, так руками развела.
– Что же ты, милая, грех-то такой несешь? Еще, поди, и некрещеная? Ну да Богу-то все равно. Пойдем, пойдем, милая!
Уж чего ее дернуло сына с собой тащить? Куда ему в дом Божий, юродивому этому? Я уж и так и эдак отговаривала Юлию. Все зря. С нами он идет. Душенька-то не спокойна. Чую, чую – выкинет он что-нибудь. Я уж пригляжу за ним. Как следует пригляжу. Не положено дом Божий осквернять. Не положено!
Костик
