крысиный. Сам дерганый. Очки еще в оправе золотой – тонехонькая. Он то и дело их поправляет, протирает. Сопляк. И мне такого в замы. И поди ты докажи, что хоть он, может быть, и умный, а попробуй-ка такого на переговоры отправь. Да завалит он все. Потом заговорил-таки:
– Доля рынка компании…
Да плевал я на твою долю рынка! Продажи растут, и чего тебе еще надо? На проценты посадили, сиди и радуйся. Отчеты себе всякие строчи ни о чем, исследования. Что ты там еще умеешь?.. Видимость создавай работы.
– „.что говорит о том, что рост объема продаж нашей фирмы ниже среднерыночного…
Теперь уже «нашей фирмы». То есть в обход меня этого заучку уже приняли в штат. Замечательно. Ну, погоди у меня, крыса институтская, я тебе устрою!
– Следующим шагом должна быть разработка единой маркетинговой стратегии продвижения продукции и формирование сильного бренда на рынке строительных материалов, понятного как простым потребителям, так и строительным компаниям, которые являются постоянными крупными покупателями.
Мать честная! Вот мы открытие сделали! Да я уже год надрывался до тебя, чтобы строители брали наш продукт. Что мне «простые потребители»? Плевать на них! Все равно объема за счет них не сделаешь. Как проклятый бьюсь, чтобы мне квоту на сейлзов дали. Еще хотя бы два человека. Всего два. Такой бы рост дал! А тут на тебе, спускают на шею сопляка: сейчас он научит вас работать. Сопляк! Но говорит красиво. Правильно говорит. До того правильно, что аж противно. И где только такие берутся? Сидел я и слушал, как студентик этот распинается. Не передо мной. До меня ему уже по барабану. Тьфу ему на меня. Знает же, крыса, что в штат его уже приняли. Перед боссом моим. Мистером Люмером.
Я-то волк старый, вижу: ни черта он не может. Ни черта. Только словеса красивые говорить. Дойдет до дела – живо поймем, кто ты таков.
Час битый всю эту ахинею слушал. Час! Уже удушить готов был этого недоучку. А мистер-дристер ничего. Сидит слушает. Глазки блестят, слюнки текут. И этот, не дурак поди, видит, что клюет рыбка. И так изгальнется, и эдак. Вот, смотрите на меня. Я и так могу, и такие слова знаю. А еще красиво говорить умею: «Когда бьет батарея, орудия все одного калибра должны быть». Кириенко сказал: «Стране нужен бетон! Широкая дилерская сеть – залог успеха. Мы будем искать новых дилеров». Сволочь! И басноплет этот, и мистер Люмер. И Фирсов – та еще сволочь. Болел бы реже, так и не привели бы нам в офис сопляка этого! Теперь метить будет на мое место. Думаешь, не будет? Черта с два! Знаю я это племя. Только отвлекись, тут же из кресла полетишь кувырком!
Я только сейчас понял, что все это – уже не мысли в моей голове. Все это я говорю вслух. Своему сыну-дауну. Уже почти кричу. А он. Что ему? Сидит себе и слушает. Только смотрит на меня как-то странно.
Я, понятное дело, замолчал. Что перед ним-то пары гонять? Все равно не поймет ничего. А вообще, спасибо, тебе, Костик, что ты здесь оказался. Я хоть выговорился. Душу отвел. Спасибо.
Костик
Папе надо было говорить. И он говорил. Много, долго и непонятно. Он все ругал нехорошими словами своего мистера-дристера. Потом Сергеева. Тот метит на его место. Но как? Неужели он может стать мне папой? Я даже не знаю, что это за дядя. И мама вряд ли согласится. Вдруг окажется, что он не любит по вечерам говорить о работе? С кем ей тогда разговаривать? И еще. Папа размахивал руками, говорил нехорошие слова. Иногда кричал. Но ему это было надо. Ему становилось лучше.
Мама никогда не кричала и не говорила нехороших слов. Иногда ей, конечно, было плохо. Иногда. Тогда она начинала играть со мной. В лото, мячик, раскраски. Иногда мы смотрели мультики. И маме делалось намного лучше. Всегда.
Сереже тоже бывает плохо. Часто он приходи домой уставший. Часто чем-то расстроенный. В такие моменты он достает из-под дивана хоккей. Зовет меня. Мы начинаем игру.
Я обожаю настоящий хоккей. Правда, я совсем не умею стоять на коньках. Я так и не смог научиться. Не смог, хотя мама и Сережа долго пытались научить меня.
Но для того чтобы играть в наш хоккей – уметь кататься на коньках совсем не обязательно. Все, что здесь надо, – это быстро управлять железными игроками. Я хорошо играю в эту игру! С самого детства! Тогда еще не было компьютера. И мы жили на другой квартире. Папа возвращался рано, и не было никакого мистера-дристера. Тогда мы часто устраивали соревнования. Самые настоящие соревнования по хоккею!
Мы по очереди играли друг с другом. Папа со мной, мама – с Сережей. Потом мы менялись и снова играли. Редко кому удавалось обыграть меня. Я всегда выходил победителем. Сейчас таких соревнований мы не устраиваем. Сейчас мы играем только вдвоем с Сережей. Но до сих пор ему редко-редко удается переиграть меня. Как бы ни закончилась игра, у брата всегда остается хорошее настроение. Не важно, каким оно было до этого. Может, папе стоит тоже попробовать? Может ему тоже станет лучше?
А встаю и бегу в комнату Сережи. Я достаю нашу игру и несу ее на кухню. Ставлю ее на стол. Папа не понимает, что от него хотят. Он просто смотрит на меня.
– Тебе надо сыграть со мной. Тебе понравится, правда. Сережа всегда играет, когда ему плохо. Ему становится хорошо. Правда!
Но папа почему-то не понимает. Он просто смотрит то на меня, то на хоккей. Наверное, он не помнит, как управлять игроками. Ему надо показать! Я начинаю дергать за ручки. Игроки начинают двигаться.
Папа понял, чего я от него хочу! Он тоже начинает управлять игроками. Сначала нехотя; он не хочет показывать, что не помнит, как играют в эту игру. Потом все живее и живее. Он проигрывает мне, но это не важно. Совсем. Он играет. Он веселится. Он улыбается. В последнее время он так редко это делал!
Папа
Черт знает что! Я тут распаляюсь, пары гоняю, а он? Сидел-сидел, потом взял и хоккей притащил на кухню настольный. Играть ему хочется. Ясное дело, ему-то по барабану все, что я сказал сейчас. Все равно не понимает. Выслушал – и на том спасибо. Сидит теперь, на меня смотрит. А я на него. Я не собираюсь играть в детские игрушки. В конце-то концов, мне уже сорок пять. А ему хоть бы что! Давай еще и ручки подергаем. Поелозим по столу игрой этой. Стол, между прочим, лакированный. Угробит ведь.
Почему-то вспомнились наши старые семейные чемпионаты по настольному хоккею. Уж и не знаю с чего. Тогда купили в магазине каком-то игру эту. Времени много было. Всей семьей играли. Теперь нет. Времени на такие пустяки уже нет, поважнее дела найдутся. А черт с тобой, давай поиграем! Я сажусь за стол и начинаю управлять игроками. Сначала неуверенно: лет сто как не играл в хоккей. Потом все ловчее и ловчее. Банок, конечно, напропускал сразу же! Все-таки шустрый Костик. Потом я забыл про все: про работу, про всех этих сергеевых и прочих. Я просто гонял с младшим сыном в хоккей. Просто радовался. Просто был самим собой.
Стол мы, конечно, угробили. А и хрен с ним! Все равно он ни мне, ни Юле не нравился. Скорее новый купим.
Костик
Машину затрясло на ухабах. Я открыл глаза. Как изменился мир! Вместо коробок домов – лес. Вместо широкой дороги – узкая. Сережа, который о чем-то бубнил с самого утра, тоже изменился. Он спал. Только Оля не изменилась. Ни капельки. Она все также внимательно крутит руль. Все также водит туда- сюда эту железную штуковину справа от себя.
