— Будь осторожна, Лиз, я ведь могу именно так и сделать. — Он обогнал грузовик и прибавил скорость.
— Тебе что, доставляют удовольствие наши ссоры? — холодно спросила Лиз, ее терпение было на исходе.
— Вот именно, — весело улыбнулся Нигель. — Ты понимаешь, я никогда не встречал такой женщины, как ты. Ты единственная в своем роде. Конечно, — добавил он задумчиво, — будь все иначе, ты давно бы была замужем.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Ты представляла из собой вызов, который никто из мужчин не хотел принимать.
— А ты решился… — В голосе Лиз прозвучало любопытство.
— Я чувствовал себя в силах укротить тебя. — Легким поворотом руля Нигелю удалось избежать столкновения с велосипедистом, который был едва виден из-за поклажи, привязанной к багажнику.
— Интересно, ты сам-то понимаешь, насколько самонадеян? Нетрудно догадаться, почему ты не был женат, когда мы встретились.
Нигель рассмеялся:
— Я мог бы быть и женат. Хотя ты, конечно, не поверишь этому.
— Нет, поверю! Беру назад свои слова. Грета, ослепленная тобой, конечно же, согласилась бы на брак. Я часто думала, почему ты не женился на ней.
— Она слишком обычная.
— И это единственная причина? — Лиз повернула к нему голову.
— А какие еще могли быть? — спросил Нигель.
— Говорят, что греки никогда не женятся… на своих любовницах.
Нигель некоторое время обдумывал эту фразу.
— Если бы ты была моей любовницей, я бы обязательно женился на тебе, — сказал он в конце концов.
Глаза Лиз сузились. Значит, все-таки физическое влечение. Поджав губы, она вспомнила, что Грейс говорила о возможности брака по любви.
— Я должна рассматривать это как комплимент? — с сарказмом поинтересовалась Лиз.
— Это и был комплимент, ты сама знаешь.
Лиз покраснела, но все равно спросила:
— Значит, я привлекаю тебя… с некоторых сторон?
Помолчав секунду, Нигель ответил с горькой усмешкой:
— Ты хотела сказать «с одной-единственной стороны»?
— Хорошо, — выпалила Лиз, — если уж мы взялись расставлять все по полкам, то да. Я лишь бужу твой основной инстинкт, так?
Нигель скривился, а потом добавил с некоторым раздражением:
— Как ты неделикатна. И что за выражения? Я никогда не считал физиологические потребности основными.
Лиз резко отвернулась и сосредоточила все внимание на пейзаже за окном машины, где на фоне чистого кристалла моря каменистые уступы островов врезались в яркую синеву греческого неба. Однако Нигель лишь посмеялся над ней и сказал уже не скрывая иронии:
— Интересно, ты поверишь, если я не соглашусь с тем, что ты меня привлекаешь только… в одном?
От гнева Лиз даже закусила губу.
— Я повторяю: сменим тему разговора!
— Ты сама начала, — напомнил ей Нигель.
Она вздохнула:
— Лучше я возьму такси. Останови, пожалуйста, машину.
Вместо ответа Нигель лишь прибавил скорость, и они долго ехали молча. Однако, когда машина приблизилась к тому месту, где Нигель останавливался, когда первый раз вез Лиз к себе домой, он притормозил и спросил, не хочет ли она пить.
На этот раз Лиз была более осмотрительной, чем раньше.
— Да, спасибо.
За столиками сидело несколько мужчин, но в целом кафе казалось очень тихим, и Лиз с Нигелем, устроившись под раскидистым деревом, могли спокойно выпить кофе и охлажденный лимонад.
— Извини, Лиз, — сказал Нигель неожиданно. — Я просто не мог удержаться, чтобы не подразнить тебя…
— Подразнить? — Лиз подняла бровь, но все же улыбнулась.
— А как бы ты назвала мои слова? — с ответной улыбкой спросил Нигель.
— Провокационными, ядовитыми, раздраженными…
Он расхохотался:
— Давай хотя бы на сегодня объявим перемирие. Я скучал по тебе, Лиз, и готов это признать в открытую. Перед тем как я встретил тебя, у меня была такая серая жизнь.
Ее глаза расширились от удивления. Нигель никогда еще настолько не смирял свою гордыню, и Лиз почувствовала, что тоже должна сделать шаг навстречу, но ей было труднее.
Нигель снова заговорил:
— Сбрось свою броню хотя бы на мгновение, детка.
Дай мне увидеть тебя настоящую.
— Не понимаю, о чем ты говоришь.
— Не лги. Конечно, ты понимаешь. А я не могу понять, почему ты скрываешь свою другую сторону.
В памяти всплыли похожие слова Грейс, и Лиз слегка покраснела.
— Я совсем не женственное и мягкое создание, если это то, на что ты надеешься.
— Разумеется, нет. Женственное и мягкое создание заставило бы меня умереть от скуки. Какой же смысл в жизни, если ты все получаешь без борьбы?
Лиз непроизвольно рассмеялась:
— Если я необычная, то и ты такой же. — Она наклонилась вперед, чтобы дотянуться до чашки с кофе.
— Мы стоим друг друга, Лиз, — пробормотал Нигель, наблюдая за ней поверх края своей чашки. А потом добавил: — Мы так и будем бороться до конца или ты все таки согласишься немного приоткрыть свою раковину?
— Ты думаешь, что та, другая Лиз, слабое существо? — бросила она с вызовом.
— Вовсе нет. Ты хочешь сказать, что женственность и слабость — синонимы, а это глупо, потому что женственность — нечто естественное, а слабость — нет. Женщина может быть естественной и сильной одновременно.
— Он поднял бровь. — Логично?
И снова Лиз была вынуждена рассмеяться. Она подняла голову, посмотрев Нигелю в лицо, и вдруг ей показалось, что она сейчас упадет. Как он красив! И так трудно оставаться невосприимчивой к его мужской привлекательности!
Нигель бросил на нее укоризненный взгляд.
— Не уступишь ни миллиметра?
Ну почему она не может воспользоваться его хорошим настроением и похоронить раз и навсегда все противоречия, существующие между ними? Лиз уже не могла не признать, что очень хочет этого. Она грустно улыбнулась:
— Ну предположим, я уступлю? И что за жизнь меня тогда ожидает?
— Очень счастливая жизнь… — быстро ответил Нигель.
Лиз почувствовала, как густой румянец заливает ее щеки, ее губы приоткрылись сами собой, словно прося поцеловать их.
— Что ты хочешь этим сказать, Нигель?
