Ее слова произвели странный эффект на Леона. Глаза его сузились, и в голосе зазвенела сталь.
— Ты позволила мне поверить Ольге и обвинить тебя в воровстве, когда ты сама заработала деньги. Я хотел бы услышать твои объяснения, если позволишь.
— Я… я думала, что нарушаю закон, работая в двух местах, — ошеломленно пробормотала девушка.
Он смотрел на нее в замешательстве, и она продолжила свой сбивчивый рассказ. Мужчина нахмурился:
— Ты действительно в это верила? Я приписывал тебе больше здравого смысла. Я получил для тебя разрешение на работу — и это все, что тебе было нужно. Твоего друга, должно быть, неправильно информировали.
— Теперь я это поняла.
— И это из этих денег ты оплатила такси.
Леон говорил сам с собою, еще сильнее хмуря брови. Но вскоре его лицо прояснилось, и теперь он выглядел всего лишь немного усталым. Однако надменный изгиб его рта не смягчился, не исчезло и выражение превосходства, такое же, как на лицах мраморных статуй древних богов.
— Я должен перед тобой извиниться, — наконец произнес он. Манера его речи выдала, как тяжело ему было произносить эти слова. — Я сожалею, Мелани, что подозревал тебя в воровстве и в том и в другом случае. Это, возможно, теперь тебя мало интересует, но Ольга отсюда ушла и больше не вернется в гостиницу.
— Я знаю… — Горло ее пересохло, но девушка добавила: — Сандра уже сказала мне о своей новой должности.
Уныние медленно охватывало ее. Слова мужчины, сказанные им минуту назад, огненными буквами запечатлелись в мозгу: 'Это, возможно, теперь тебя мало интересует…' Значит, он ее не любит.
— Деньги, которые принес твой друг Костагис, и те, что присвоила мисс Ньюсон, на столе, позади тебя.
Мелани обернулась, но не притронулась к стопке банкнотов, лежавших там.
— Ты смог забрать их у Ольги? — удивилась она. Потом слегка пожала плечами. — Это уже не важно.
— Нет, важно!
Голос Леона был резок, и, когда мисс Роусон заметила вспыхнувший в его глазах гнев, мурашки побежали по ее спине. Ольга, несомненно, испытала несколько неприятных минут, прежде чем получила увольнение.
— Деньги принадлежат тебе.
Критянин выдержал паузу, и Мелани, почувствовав беспокойство, приподнялась в своем кресле. Но прежде чем она выполнила свое намерение пожелать ему спокойной ночи и уйти, мужчина вновь заговорил, предложив ей вина.
— Еще только половина двенадцатого, — сказал он, заметив, как взгляд собеседницы метнулся к часам на стене.
Она согласилась выпить, сама того не желая, и через пару минут уже подносила бокал к своим губам.
— В котором часу ты уезжаешь? — небрежным тоном поинтересовался Леонардос.
— Рано. Наш самолет вылетает в десять.
— В десять… — Он отсутствующим взглядом уставился на часы.
У Мелани появилось странное впечатление, что он действительно подсчитывает, сколько часов осталось до их разлуки!
— Ты сказала, что скоро выходишь замуж, — внезапно спросил Леон. — Как скоро?
Замуж? Она уже забыла об этом. Как глупо было лгать! Что она теперь может ему ответить?
— Я… ну… я не… не…
— Не будешь тянуть слишком долго? Ты это хотела сказать? Но почему румянец? — Глаза бывшего жениха насмешливо сверкнули. — Нет, не жди слишком долго, Мелани, иначе ты опять передумаешь!
Краска покинула ее лицо, и девушка неожиданно почувствовала подступающий страх.
— Я должна идти, — неловко произнесла она. Воздух казался наэлектризованным, но не это породило в ней желание побыстрее отсюда уйти, а напряженность в самом Леоне. Он выглядел внешне спокойным и по-прежнему владел собой, но у мисс Роусон появилось странное чувство, что она находится в обществе дикого животного, хитрого, мощного и в любой момент готового к внезапной атаке. Она встала с кресла и поспешно двинулась к двери. Леон заговорил, тихо, почти не разжимая губ, за которыми сверкали ослепительно белые зубы.
— Не уходи без своих денег, — предупредил он, и его голос был похож на зловещее рычание льва перед прыжком. Но критянин даже не пытался протянуть ей банкноты.
Мелани тяжело сглотнула, пытаясь протолкнуть вниз сгусток страха, грозивший задушить ее.
— Я… д-да… мои д-деньги.
Ей остро захотелось оставить их здесь, поскольку мужчина уже встал и ждал у кресла, которое она только что покинула. Девушке пришлось пройти мимо него, так близко. Подняв банкноты, она повернулась и обнаружила, что путь к свободе отрезан. Она отступила в сторону, но Леон молниеносным движением руки схватил ее за запястье.
— Отпусти меня!
Глаза мисс Роусон расширились от страха, потому что она знала этого человека и уже сталкивалась с его первобытными страстями язычника, которого не трогали ни ее мольбы, ни слезы, который заставил ее почувствовать его силу, подверг унизительному наказанию и оставил ее дрожащей и беспомощной наедине с единственным желанием — никогда больше его не видеть. Мелани попыталась освободиться, но безжалостная хватка Леона только окрепла, и она прекратила сопротивление.
— Значит, ты выходишь замуж, да? — прорычал он, и его лицо превратилось в маску мрачной злобы. — Мы еще посмотрим!
— Дай мне пройти!
Девушка вновь попыталась вырваться, но ее слабые усилия лишь заставили мужчину прижать ее руки к бокам. Он наклонил голову, и его яростное лицо почти коснулось ее лица. Мелани заметила тлеющие угольки желания в его глазах, почувствовала, каким собственническим стал его захват, когда критянин притянул ее ближе к себе. Его поцелуй заставил ее ноги подкоситься, и она бы упала, отпусти мужчина ее сейчас. Но он не отпустил.
— Ты будешь замужем… — прорычал он тем же низким голосом. — Замужем! — Это слово так взбесило его, что мисс Роусон решила попытаться исправить последствия той лжи, которую она так безрассудно произнесла.
— Леон… когда я говорила о замужестве…
Но мужчина не дал ей договорить. Его рот, грубый и безжалостный, вновь овладел ее губами, переместился на ее горло, затем на плечи.
— Не будет никакой свадьбы в Англии для тебя, моя девочка! — угрожающе заявил он. — Ты будешь замужем, да! Но только за мной, ты слышишь? Или свадьба, или я немедленно подаю в суд на твоего брата. И меня совсем не беспокоит, какой выбор ты сделаешь!
Замуж? За этого первобытного дикаря? Он отпустил ее, и теперь девушка, нахмурившись, разглядывала красные пятна на запястьях, оставленные его пальцами.
— Но ты уже согласился принять деньги. — Мелани едва осознавала, что говорит, так хаотичны были ее мысли.
— Я передумал. Мне нужно было настаивать на свадьбе с самого начала, но я слишком тебя презирал. Я стремился как можно больнее наказать тебя, потому что не мог опуститься до женитьбы на мошеннице и воровке. Но ты не воровка, я это знаю теперь, и я воспользуюсь преступлением твоего брата, чтобы получить то, чего я хочу, — тебя! Семь лет я желал тебя — теперь ты моя! Моя, ты слышишь?
Мелани отодвинулась, но критянин не сделал попытки задержать ее. Она зачарованно уставилась на банкноты, разбросанные по ковру у камина, но у нее не возникло ни малейшего желания их поднимать.
Замуж… У девушки не возникало даже тени сомнения в любви Леона, и в том, что он отстраивал дом с
