— Никогда не смей говорить женщине, что она плохо выглядит, — перебила его Джейн. — Даже если она при смерти!
— Ох уж эти женщины! — фыркнул он и пошел дальше.
Когда она вернулась, Полин сидела на кровати и причесывалась. На ее лице играла слабая улыбка.
— Заходил Тим и сказал, что через десять минут у него перерыв, — пояснила Полин.
— Очень хорошо. — Джейн критически осмотрела подругу. — Тебе не мешало бы умыться и накраситься.
— Он уже видел меня, — пожала плечами Полин, — и такие мелочи, похоже, его не беспокоят. Он мил и тактичен, не то что Николас… Как ты думаешь, если бы я все-таки вышла замуж за Николаса, он бы совсем со мной не считался?
— Ну и вопросы ты задаешь! — усмехнулась Джейн. — Откуда мне знать? Мне ясно только одно: жизнь твоя с ним была бы не так уж приятна… Впрочем, я это уже говорила. Пойми, он грек, а греки любят, чтобы жены знали свое место. Так уж у них заведено, и ничего с этим не поделаешь. — Она с удовлетворением отметила, что ее слова произвели на подругу сильное впечатление, и решила добавить еще несколько слов, дабы закрепить успех: — Ты же видела, как он иногда ведет себя. Сущий дикарь! А теперь представь, как страдала бы его жена, будь она в такие моменты рядом. Кроме того, я не думаю, чтобы у него оставалось для нее много времени, ведь на первом месте у него работа!
Полин долго молчала, словно обдумывая сказанное. Затем ее губы скривились в злорадной усмешке.
— На первом месте, говоришь? Что ж, по крайней мере часть его работы без меня не состоится. Его книга встала, и я ужасно этому рада!
Джейн взяла из ее рук пустой стакан и отвернулась. Сказать или нет? Книга Николаса успешно продвигалась; пусть не так быстро, как раньше, но он был доволен. Более того, Николас предложил сопровождать его в Тиринф для осмотра крепости. Она пыталась найти благовидный предлог, чтобы отказаться, но тщетно, и поездку назначили на следующий день. Полин все равно узнала бы об этом, и молчать не было никакого смысла.
— Так значит ты работала все это время вместо… вместо меня? — гневно вскричала Полин, когда Джейн все ей честно рассказала. — И молчала? О, это подло! — Из ее глаз снова покатились слезы. — А другие — Гай, Стюарт и Тим… Они тоже знали, но ничего не сказали мне!
— Мы так договорились, Полин. Прости, мы просто не хотели зря волновать тебя…
— Вы что, решили ограждать меня от неприятностей? Весьма благородно! Как вам не стыдно, я же не ребенок!
— Успокойся, дорогая, не надо плакать. Никто не хотел обидеть тебя, но пойми: что бы ни случилось с каждым из нас, жизнь идет своим чередом… Я принесу тебе воду и полотенце. Умойся, если не хочешь, чтобы Тим видел твое заплаканное лицо.
Она вышла, думая о том, как трудно порой бывает казаться сильной. С Полин все проще — ее утешит Тим… А кто утешит ее?
На следующий день, рано утром, они выехали в Тиринф. Николас держался весьма холодно и сухо, и Джейн стала сомневаться — не сделала ли она опять какую-то ошибку, но ничего такого за собой вспомнить не смогла.
Дорога была недолгой — Тиринфская крепость находилась всего в восьми милях к юго-западу от Микен. Николас все время молчал; Джейн дважды пыталась завязать разговор, но так и не получила ответа.
Вскоре над ними выросли исполинские стены крепости, построенной еще во втором тысячелетии до нашей эры. Они оставили машину и, пройдя через главные ворота, оказались в переднем дворе, откуда Николас быстрым шагом направился в глубь сооружения — к внешнему дворцовому двору и мегарону. У девушки захватило дух от многочисленных ходов и галерей с ложным сводом из огромных каменных блоков, которые, как утверждает легенда, вырубило из скал и принесло сюда племя одноглазых циклопов. Великолепно сохранившийся мегарон с троном и очагом привел ее в полный восторг, но Николас, казалось, не замечал ничего вокруг себя. Время от времени останавливаясь, он делал быстрые замеры, иногда прося Джейн помочь. Ей стало немного грустно, но она быстро справилась с собой: ведь они приехали сюда не на экскурсию, а работать! И все же дурное настроение Николаса не давало ей покоя, и она решила выяснить, в чем дело. Почему он снова злится на нее? За что?
Случай сделать это предоставился через несколько часов, когда, утомленные жарой и работой, они сели перекусить в тени крепостной стены. Их нехитрая трапеза состояла из бутербродов и холодного чая.
Утолив голод, Николас прислонился спиной к стене и стал просматривать свои записи.
— У нас еще остался чай, мисс Брайнт? — деловито осведомился он, не глядя на девушку.
Это было последней каплей.
— Да, конечно, — ответила она, протягивая ему флягу, и быстро спросила: — Скажите, доктор, что-то не так? Мне кажется, сегодня я раздражаю вас больше, чем когда-либо!
Его рука, держащая блокнот, дрогнула, губы приоткрылись, словно он хотел что-то сказать, но тут же снова сомкнулись.
Джейн уже подумала, что не дождется ответа, когда он произнес:
— Вчера, мисс Брайнт, я хотел зайти проведать Полин, но, подойдя к палатке, услышал, что вы разговариваете… обо мне.
— О… — вспыхнула Джейн, — вот в чем дело…
— Ваше мнение обо мне, похоже, не изменилось.
Она закусила губу, мучительно подбирая слова для ответа. И надо же было так случиться, чтобы в тот момент там оказался именно он!
— И ч-что же вы услышали? — с трудом выдавила она.
Его черные брови сомкнулись на переносице.
— Вы хотите спросить, как много я успел услышать, не так ли? Достаточно!
Джейн еще больше покраснела.
— Мне очень жаль, доктор Воллас…
Пропустив это нелепое извинение мимо ушей, он неожиданно мягко произнес:
— Из вашего разговора я сделал вывод, что обсуждение моей скромной персоны длится уже довольно долго. А то, что я услышал, сводится к следующему, я — сущий дикарь, и моя бедная жена будет ужасно страдать, поскольку я, ученый сухарь, совсем не стану обращать на нее внимание. Разумеется, я не стал выслушивать все это до конца и ушел.
О, Боже! Джейн не знала, куда деваться от стыда. Ну и дура! Испортить все своими же руками. Теперь он никогда в жизни не простит ее! С его-то гордостью и болезненным самолюбием выслушивать такое!! Но почему… почему он говорит с ней таким странным тоном?! Почему не накричит, не скажет, что думает обо всем этом? Ведь они же одни! Что же делать? Остается только одно — попытаться объяснить… Объяснить? Но как? Сказать, что она нарочно хотела очернить его в глазах Полин, потому что сама его любит? Или представить это как горькое лекарство, необходимое больной девушке, чтобы быстрее поправиться? Господи, и то и другое — правда, но как, как сказать это? Она в отчаянии покачала головой.
— Мне действительно очень жаль, доктор Воллас, что вы слышали мои слова… Прошу вас, простите меня, если можете. Я просто не могу ничего объяснить сейчас, но, поверьте, тому была своя причина. Постарайтесь не судить опрометчиво… слова не всегда выражают то, что есть на самом деле.
Она говорила это, потупив взор, и не видела выражения его бездонных черных глаз. А если бы увидела, то сиявшая в них нежность ответила бы ей без всяких слов.
— Надо ли понимать вас так, — негромким и внезапно охрипшим голосом спросил он, — что слова, случайно мною подслушанные вчера у палатки Полин, не отражают вашего истинного мнения обо мне?
Этот неожиданный вопрос вконец смутил бедную Джейн. Еще одно испытание… еще более мучительное. Но в ней, наконец, заговорила гордость. Что ж, если он действительно вызывает ее на откровенность, пусть получит правду… и сам уже решает, что с ней делать!
