лежала с открытыми глазами, ласково обнял ее.
— Что с тобой, дорогая?
— Ничего, Пол, — прошептала она дрожащим голосом. — Только… только обними меня покрепче. Обнимай меня крепко… всегда.
Глава IV
Дюжина черных глаз пристально рассматривала стройную фигурку Тессы, начиная с головы до загорелых ног. Она уже привыкла к этому и просто улыбалась мужчинам, сидевшим около кафе и проводившим время, как полагается истинным киприотам. Тесса пришла пешком, чтобы посмотреть, нет ли ей писем.
— Там, на полке, мадам Люсинда. — Владелец кафе широко улыбнулся и показал ей ящик, стоявший на полке, где хранились письма для иностранцев. Письма для местных жителей валялись на стойке около кассы.
— Сегодня ничего. — Тесса нахмурилась. Откуда это глубокое чувство разочарования? Конечно, для нее важно и приятно получать письма из дома, но ведь не в этом ее жизнь. Весь мир и все существование для нее были сосредоточены в муже… почему же тогда ей так необходимы письма из Англии?
Выходя из кафе, она встретила Кристоса, веселого старика из деревни, который, поговорив с ней однажды на прекрасном английском языке, теперь использовал любую возможность, чтобы пообщаться.
— Доброго вам утра, мадам Люсинда. Вы идете домой?
— Думаю, что зайду по дороге к Маруле и Спиросу.
— Мистер Спирос уехал в Кирению. Мне с вами по пути, поэтому давайте пойдем вместе.
— Где вы научились говорить по-английски? — спросила Тесса с любопытством, когда они, оставив позади монастырь, свернули на узкую улочку, служившую в деревне главной магистралью.
— Знаете, много лет назад я служил в полиции, и суперинтендант сказал нам, что тот, кто не выучит английский, вылетит вон. — Он обернулся к ней и засмеялся. — Поэтому Кристос поступил мудро и сделал так, как ему было приказано.
— Вам было трудно? — Кристос оказался очень красноречив и использовал такие длинные и необычные слова, что Тесса решила перебить его вопросом.
— Нет. Только сначала. Но если вам угрожает бедность, вы можете преодолеть и не такие трудности. Пошли на ту сторону, мадам Люсинда, а то идет автобус.
На эту узкую дорогу выходили выступы домов, и Тесса всегда поражалась, как рейсовые и туристические автобусы умудряются следовать ее изгибам, да еще на приличной скорости.
— А сейчас вы работаете, Кристос?
— Я фермер; мне принадлежат рощи лимонов.
— Лимоны приносят большой доход?
— Да, на лимонах можно прилично заработать.
Она согласно кивнула.
— А вот и мой дом, — сказал Кристос, останавливаясь у здания, окрашенного в золотистый цвет. Дом был высоким и узким, ставни потрескались и выгорели на солнце. — Итак, мадам Люсинда, желаю вам доброго утра — kalimera.
Жизнерадостная улыбка осветила его темное добродушное лицо, и он поднял руку, прощаясь с ней, а она пошла дальше между старыми домами, построенными в страшном беспорядке, окруженными огромным количеством ступенек и веранд, с выгоревшими ставнями и потрескавшейся штукатуркой, осыпающейся со стен. И везде росли цветы — иногда в красивых глиняных горшках, купленных у гончара в соседней деревне, но чаще в старых ржавых кастрюлях, раскрашенных жестянках, ведрах и даже в пластиковых банках. Они стояли где только можно — на верандах, на ступеньках, на крыльце. В садах, полыхающих цветами гибискуса, бугенвиллей и других субтропических растений, громоздились кучи хлама, начиная от частей старых автомобилей, съеденных ржавчиной, и кончая старыми лодками и велосипедами. Разрывая кучи этих разнообразных сокровищ, бродили куры и индейки; рядом привязаны козы, объедающие заросли кустов, но не упускающие из виду своих белоснежных детенышей. Здесь и там, нарушая атмосферу восточной летаргии, возвышались сверкающие белые виллы, аккуратные и нарядные. Ухоженные сады, подрезанные деревья, но цветы все равно растут в ржавых кастрюлях.
— Мадам Люсинда! — Улыбающаяся Марула появилась из-за угла гостиницы с охапкой артишоков, которые она только что нарвала. — Мадам Люсинда, вы быть на прогулке в Беллапаисе?
— Я ходила в кафе за письмами.
— Много писем получать? — Марула положила артишоки на ступеньку и выпрямилась; ее темные глаза блестели как обычно.
— Нет, сегодня писем не было.
— Сегодня, — сказала Марула, подняв палец, — я получила письмо от мой сын. Он просит деньги. О, в Лондоне нужно много деньги! На Кипре дешевле, мадам Люсинда, правда?
— Кое-что дешевле, Марула, но многие вещи намного дороже, чем в Англии.
— Нет! — Она энергично помотала головой. — На Кипре все очень дешево.
Не обращая на нее внимания, Тесса села в шезлонг, задумчиво глядя на вздымавшиеся горные вершины.
— Сегодня горы в облаках.
— Да, много облака, мадам Люсинда. Сегодня погода не хороший.
— Но ведь дождь нужен. Как вы думаете, пойдет дождь?
— Нет. В этот год дождей немного. Мадам Люсинда, вы что пить? Немного вина?
Поскольку немного вина означало большой стакан, полный до краев, Тесса вежливо отказалась, заявив, что предпочитает апельсиновый напиток.
— Я тоже выпью с вами, — сказала Марула, появляясь с напитками через несколько минут. — Салют, мадам. За долгую и счастливую жизнь. — Они выпили, и Марула продолжала уже серьезно: — Вы очень счастливая. Английской девушке не надо дом. Кипрская девушка должен иметь дом.
Тесса нахмурилась.
— Вы хотите сказать, что девушка должна иметь приданое?
— Да, мадам. Девушка должен иметь дом.
— Ну, наверное, это необязательно. Разве молодые люди никогда не влюбляются?
Марула энергично помотала головой.
— Девушка должен иметь дом, — повторила она.
— Вы… вы должны были отдать Спиросу дом?
— Не дать, мадам. Девушка уже иметь дом. Я иметь свой дом в деревне, и тогда Спирос женился на мне. Потом я продать дом, и мы купили эту гостиницу.
— Но вы так счастливы…
— Спирос и я? Да, очень счастливы.
— Он бы женился на вас, если бы у вас не было дома? Ах, Марула, конечно бы, женился!
— Спирос? Нет, мадам. Марула не иметь дом — Спирос жениться другая девушка.
Тесса медленно допивала свой напиток, покачивая головой.
— В это трудно поверить, — сказала она и вспомнила, что говорил Мартин о жизни обычного киприота.
«Они женятся, — рассказывал он, — и типичная деревенская свадьба всегда бывает очень шумной и сердечной, но через год ты найдешь мужчину в кафе, а жена будет сидеть дома. Только более богатые и просвещенные киприоты берут с собой жен и детей».
— Один человек, мадам Люсинда, — он давно жить в деревне — имеет семь дочерей. Ни одна выходить замуж, потому что у него нет денег купить дома. Все дочери не замужем — только смотрят за
