мисс! Пола не станут наказывать за то, что сделала ты.
Огромные глаза девочки будто стали еще больше.
— Думаешь, он наябедничает? Нет, Пол так не сделает, а то все будут обзывать его стукачом. — Язычок сладкоежки прошелся по измазанным шоколадом губам, и старушка вздрогнула.
— Надо позаботиться о ее манерах и речи, Элейн. Нельзя, чтобы девочка и дальше так себя вела.
Элейн все еще разглядывала открытку и рассеянно кивнула в ответ.
Ее тетя вновь обратилась к Джинкс:
— Где твои ленточки?.. Хотя я и так знаю! Какой мальчик на этот раз?
— Дэвид Кербишли. Он вытащил из волос обе ленточки и привязал их к решетке. — Глаза Джинкс потемнели от гнева, и она сжала кулаки. — Я стала дергать его за волосы, и он завизжал как резаный. Пришла какая-то женщина и сказала, чтобы я его оставила в покое. Я не послушалась, и тогда она обозвала меня скверной девчонкой, а я показала ей язык. Она сказала, что меня надо отшлепать, так что я опять показала ей язык. Она была смешная… Ты слушаешь, мамочка?
— Да, дорогая, конечно, слушаю.
— Эта женщина… у нее огромный нос, а зубы стучали, когда она говорила, и двигались то вверх, то вниз, вот так… Вот так… О-о, у меня не получается. А у тебя получится, мамочка?
— Нет, милая, не получится. — Элейн постучала пальцем по открытке. — Очень красиво. У тебя получилось просто замечательно.
Джинкс, услышав похвалу, не знала, куда деваться от радости. Она подошла к Элейн, сидящей на стуле, обняла ее одной рукой за шею и прижалась щекой к щеке.
— Тебе понравилось то, что я написала? «Моей мамочке, потому что я ее люблю». И еще сорок семь поцелуев! — Джинкс провела грязным пальцем по крестикам, которые она поставила на обеих сторонах открытки. — Можешь их посчитать, если хочешь.
— Верю тебе на слово. Почему сорок семь?
— Я хотела поставить сто, но у меня сломался карандаш, а учительница сказала, что сегодня больше не станет точить карандаши. Я хотела взять карандаш у Сьюзен Фостер, но она все время слюнявила и жевала его кончик, и он был насквозь мокрый! Брр… ужас! Я не стала его брать, так и не дорисовала поцелуи. Я тебя поцелую по-настоящему, если хочешь…
— Нет, не надо, у тебя весь рот в шоколаде. Иди умойся.
— Да, хорошо. — Джинкс весело повернулась к двери, но вдруг остановилась. — Я забыла тебе рассказать. Джанис Питтс заболела…
— Джанис? Маленькая дочка твоей учительницы?
— Да, у нее ди… ди… — Джинкс надула веснушчатые щеки, как воздушные шарики, и наконец расстроенно выдохнула: — Я не могу выговорить это слово, но она все время поднимала руку, а потом миссис Питтс все время пришлось переодевать ей… ей… Это грубое слово, но ты знаешь, о чем я говорю, да?
Элейн кивнула, пытаясь сохранить спокойствие.
— Миссис Питтс их вымыла и повесила сушиться на батарею, и пришел директор. Он их увидел и спросил, что случилось. Миссис Питтс ему рассказала, а он сказал, что она должна увести Джанис домой. Она так и сделала. Пришла какая-то большая девочка и присматривала за нами… О, это длинная история, да? — Джинкс набрала воздуха в грудь, но через несколько секунд заговорила снова: — Она была милая, эта большая девочка. У нее замечательные черные волосы, они блестели. Она сказала, что я умею красиво рисовать… она тоже умеет красиво рисовать. Я знаю, потому что она нарисовала картину, чтобы я посмотрела. И она пойдет учиться в художественную школу, когда ей будет шестнадцать лет, потому что ее брат учится рисовать в художественной школе… — Джинкс снова замолчала, чтобы перевести дыхание.
Взрослые обменялись взглядами. Элейн развеселилась, а в глазах тети Сью появилось выражение, близкое к отчаянию. Увидев это, Элейн не удержалась от смеха, хотя и пыталась сохранить спокойное выражение лица, потому что знала — с Джинкс не будет сладу, если та поймет, что может кого-то рассмешить.
— Я смогу пойти в художественную школу, когда мне будет шестнадцать?
— Ты будешь работать, моя девочка, и отдавать маме деньги на домашнее хозяйство.
Услышав это, Элейн нахмурилась. Джинкс иногда шалила, но была очень умной, и Элейн всегда лелеяла надежду, что она сумеет позволить Джинкс учиться столько, сколько та пожелает.
— Я не хочу идти работать, — надула губки Джинкс. — Я выйду замуж, потому что тогда твой папочка дает тебе кучу денег, а тебе надо только присматривать за детьми и мыть посуду. Мы в школе играем в мамочек и папочек в доме Венди, и это совсем не трудно. Правда, приходится целовать папочек, и мне это не нравится, так что я сказала миссис Питтс, что я не буду, а она сказала Полу и Дэвиду, что пусть играют дальше, без поцелуев…
О, я забыла рассказать еще вот о чем. У Эврил новый ребенок, и нам надо было об этом написать в новостях. Это девочка, но Эврил хотела мальчика. О-о, как она хвастала! Хвастала все время, а мне это надоело, и я сказала, что у моей мамочки будет ребенок. Миссис Питтс удивилась и спросила: «Ты уверена?» — а я сказала: «Конечно, уверена», а миссис Питтс посмотрела на меня как-то странно, а потом пожала плечами… вот так.
— Ты очень плохо себя ведешь. Рассказываешь всякие небылицы, — упрекнула ее тетя Сью. — Завтра же скажешь учительнице, что у твоей мамочки не будет ребенка. Слышишь?
Девочки поморщилась:
— Я хочу, чтобы был ребенок, очень хочу. Почти у всех родителей в нашем классе есть ребенок. — Джинкс посмотрела на Элейн. — Почему у меня не может быть ребенка?
— Потому что, милая, у тебя нет папочки. Видишь ли, у мамочек могут быть дети, только если у них есть мужья.
Джинкс замолчала, обдумывая то, что ей сказали.
— А ты разве не можешь выйти замуж?
Элейн покачала головой, но, отвечая Джинкс, смеялась. При этом она бросила взгляд на тетю:
— Опять все сначала! Мне придется найти себе мужа хотя бы для того, чтобы угодить вам обеим.
— У Даррила Соумса теперь есть замечательный папочка. — Джинкс зачесала назад волосы, падающие на глаза. На лице осталось огромное черное пятно. — Раньше папы не было, но мамочка Даррила вышла замуж. Я один раз пришла к ним в гости, а его папочка улыбнулся и посадил Даррила к себе на колено. Вот если бы у меня был папочка и если бы он посадил меня к себе на колено!
— На колено? — Элейн хитро взглянула на проказницу. — Он перекинул бы тебя через колено и поступал бы так каждый день.
Джинкс хихикнула:
— Нет. Я бы вела себя хорошо. С папочками всегда ведут себя хорошо, верно?
Она обернулась за подтверждением к тете Сью. Но та молчала, не сводя светлых глаз с черного пятна на лбу и на щеке девочки. Тетя Сью резко вдохнула, а потом медленно выдохнула, скрывая раздражение.
— Верно, — добавила Джинкс, не обращая внимания на поведение тети. — С папочками надо вести себя хорошо, потому что они мужчины. Когда мамочка Даррила велит ему прекратить, он не слушается. А вот когда ему велит прекратить папочка, Даррил всегда так и делает…
— Ради всего святого, иди и вымой лицо и руки, — перебила тетя Сью. — А то мама позволит тебе болтать до второго пришествия! Сейчас же иди в ванную. И дай передохнуть своему языку!
Маленькая девочка внезапно расстроилась и прижала руку к животу.
— О-о… я хочу есть. Нам в школе давали на обед карий рис, и я не могла его есть.
— Карий? — засмеялась Элейн, качая головой. — Ты хочешь сказать «карри и рис». Странно, что этим кормят детей, — добавила она, взглянув на тетю.
— Мне показалось, миссис Грей назвала его «карий». Миссис Грей пришла работать к нам в столовую. Она милая. Улыбается, когда дает обед. Я вам рассказывала, что ее собаку сбила машина? Не насмерть…
