новенькое.
Элейн улыбнулась и покачала головой.
— Наверное, тетя Сью до сих пор мучается от артрита?
— Да, — грустно кивнула Элейн. — И ей становится все хуже и хуже. — Девушка задумалась. — Недавно она сказала соседке, что готова к смерти. Соседка мне это сообщила, и я начинаю беспокоиться. Иногда ей очень больно. Она пытается скрыть это от меня, но все равно заметно. Эстелла пожала изящными плечами:
— Старость. Ничего не поделаешь. — Она быстро взглянула на сестру и добавила: — Этот дом… ты не сможешь там остаться, когда с тетей Сью что-нибудь случится?
— Думаю, домовладелец разрешит мне жить там дальше.
— Ты оптимистка. Дом неподалеку от Лондона, и ты думаешь, что владелец сдаст его тебе? Он же стоит бешеных денег. — Эстелла с жалостью смотрела на Элейн. — Должно быть, он жалеет, что старушка до сих пор жива.
— Он не может быть таким бессердечным! — Но, говоря так, Элейн внезапно вспомнила, что тетя Сью недавно писала домовладельцу. Она попросила Элейн отправить письмо. Может быть, тетя Сью спрашивала, нельзя ли сдать дом в аренду Элейн? Если так и если ей отказали, ясно, почему последние несколько недель она испытывала такое беспокойство. Возможно, поэтому тетя Сью настаивала на том, чтобы Элейн почаще появлялась на людях и знакомилась со своими ровесниками. Ровесниками… Мужчинами, чтобы ей, может быть, удалось найти себе мужа. Тетя Сью даже хотела продать свои драгоценности…
Элейн побледнела. Она начинала подозревать, что тетя серьезно больна и скрывает это от нее. Если она умрет, подумала девушка и ощутила внезапную боль при этой мысли, что станет с нею и с Джинкс? Чем больше она думала над словами сестры, тем больше понимала, что домовладелец выставит ее за дверь. Просто потому, что его дом стоит целое состояние. Ведь он находится неподалеку от столицы. У Элейн учащенно забилось сердце. Ей захотелось выбросить из головы тревожные мысли, и она попросила сестру рассказать о своих новостях.
— В моей жизни? — Эстелла ухмыльнулась, глядя на нее. — Это тебя шокирует. Как всегда. — Она протянула руку, взяла из коробки сигарету.
— Я думала, ты этого не замечаешь. — Несмотря на мрачное чувство, в голосе Элейн прозвучало веселье.
— Конечно, я заметила. Тебя передергивает, когда я начинаю подробно рассказывать о моих романах. Господи, ведь ты о таком и понятия не имеешь, верно?
— Боюсь, что нет, — призналась Элейн и посмотрела на Эстеллу. Та сидела с зажженной сигаретой в руке, окутанная облаком дыма. — Как твой последний роман? Расскажи, кто он. В последний раз, когда я к тебе приходила, это был Джеймс…
— Джеймс? — Эстелла нахмурилась, пытаясь сосредоточиться, но наконец ее лицо прояснилось. — Я не сразу вспомнила, какой именно Джеймс, — засмеялась она. — Это был Джеймс Крестли. Он оказался дураком. Проиграл много денег. Так что больше он меня не интересует. Терпеть не могу мужчин, которые не умеют обращаться со своими деньгами. — Эстелла глубоко задумалась, а потом у нее на лице появилось сердитое выражение. — Недавно я морочила голову одному греку…
— Греку? — с интересом переспросила Элейн. — Сколько же у тебя было иностранцев?
— Одному Богу известно! У меня были южноамериканцы… они умеют взяться за дело, поверь мне! Янки, австралийцы, один датчанин и два испанца… они тоже умелые… — Она замолчала, услышав смех Элейн. — Раньше тебя это сильно шокировало. Что случилось?
— Наверное, я к тебе привыкаю.
— Я рада. Терпеть не могу, когда ты все время смущаешься. Так, на чем я остановилась? А, да, этот дурацкий грек. Очень молодой… всего двадцать один год. Из невероятно богатой семьи. Они занимаются всем — оливковые рощи, табак, отели и даже судоходство. Когда я с ним познакомилась, он только что достиг совершеннолетия, а последние десять лет его делами занимался опекун. Этот опекун — его дядя, ему тридцать пять лет. Сулас почти не говорил о нем, но я так поняла, что дядя держал его в узде. Так что, когда Суласу исполнился двадцать один год, он удрал с острова. Он жил на Крите, где убивают друг друга из кровной мести и убивают всех остальных, кто причиняет зло им или их семье. Варвары, вот они кто. У них собственные законы для наказания обидчиков.
Элейн скептически улыбнулась:
— Ты преувеличиваешь. В наши дни ни с кем не расправляются без суда. Я уверена, что они не убивают друг друга.
Элейн пожала плечами:
— Думай как хочешь. Мне так сказал Сулас, и я, кажется, читала об этих людях. У них собственные варварские методы возмездия за причиненное зло. Но вернемся к Суласу. Он решил поселиться здесь, в Лондоне, и купил потрясающую квартиру. Моя по сравнению с той — трущоба, можешь поверить. — Эстелла улыбнулась, заметив удивление сестры. После минутного колебания она с беззаботным видом вытянула вперед руку: — Когда-нибудь видела бриллиант такого размера?
— Он настоящий? — выдохнула Элейн, недоверчиво заморгав. Она, конечно, его заметила — не заметить было невозможно, — но решила, что это страз. — Тебе его купил Сулас?
Элейн кивнула:
— Сначала было здорово, потому что он тратил кучу денег. По его словам, пытался себя вознаградить за все годы, когда ему это не разрешалось. Кажется, дядя давал Суласу очень мало денег. Смешно, ведь эти деньги принадлежали Суласу.
— Да, но если дядя был его опекуном, он только исполнял свой долг.
— У каждого свое мнение. — Эстелла шевелила пальцем, чтобы великолепный камень переливался в лучах света. — Пригодится на черный день, — пробормотала она себе под нос. — Я собираю коллекцию. У меня уже есть семь штук — конечно, не такого качества, как этот. Такого мне больше не получить до конца своих дней. Я тебе сейчас покажу норковую шубу, которую он мне купил, но сначала приготовлю что-нибудь поесть. Я все-таки сумела кое-что получить от Суласа, прежде чем с ним порвать. Как же я тогда разозлилась! Подумать только, мне все это досталось за пару недель. А что, если бы наши отношения продолжались пару месяцев или около того?
Элейн недоверчиво уставилась на сестру:
— Ты говоришь, две недели? Всего две недели?
— Да. Мы все это время провели вместе. Потом наступила трагическая развязка…
— Трагическая?
— Трагическая для меня. Этот дурак в меня влюбился! Я была вне себя! Попросил меня выйти за него замуж и не сомневался, что я соглашусь. Начал говорить, что он меня соблазнил и что у него в стране больше никто бы на мне не женился. Сказал, что он так поступил только потому, что любит меня, и думает, будто я влюблена в него. Иначе не вела бы себя так.
Он просто не поверил, когда я ответила, что не влюблена в него и никогда не смогу полюбить. Он совсем неопытный. Наверное, благодаря дяде не знал жизни. Что ж, мне ужасно не хотелось отпускать Суласа, но у меня не оставалось выбора, потому что он настаивал на браке. А я думала, что у меня появится гораздо больше камешков в виде ожерелий, браслетов и так далее. — Эстелла говорила мягким тоном. Ее красивое лицо исказила сердитая гримаса. — И я ждала, что у меня будет гораздо больше денег, что-нибудь ценное для квартиры… — Она пожала плечами. Немного погодя ее лицо прояснилось. — Наверное, не повезло. В конце концов, мне с Суласом стало невыносимо. Он угрожал покончить с собой, говорил, что жить без меня не может.
— Покончить с собой?! — в ужасе воскликнула Элейн.
— У него ничего не вышло… о да, он пытался. Видишь ли, он пришел сюда после того, как я сказала ему, что все кончено, я не собираюсь выходить замуж ни за него, ни за кого бы то ни было. Мы мило обедали со Стэном Мосфилдом — мой последний кавалер, — когда в дверь позвонил Сулас, и дура горничная его впустила. Он пришел в ярость и начал просить меня принять его обратно. Даже плакал. Всхлипывал. Что за сцена! Никогда больше не хочу ничего подобного. Наконец я велела Стэну его вышвырнуть, но парень оказался сильным, и, чтобы его выгнать, мне и служанке пришлось прийти на
