не надела. Подумала бы, что оно безнадежно вышло из моды. Но запомни, у тебя не так уж много денег. Надо быть бережливой… но все-таки трать их, ладно?! Не экономь, чтобы потом привезти хоть сколько- нибудь обратно.
— Не буду. О, тетушка, я так волнуюсь, что хочется запеть во весь голос!
Тетя Сью ласково улыбнулась племяннице, заметив, как ей идет румянец. Восхитительные глаза сияли в предвкушении необычного, маленькие изящные ручки нервно теребили застежку новой сумочки, которую ей купила старушка.
— Тебе пора, дорогая. Твои вещи уже в багажнике, шофер ждет.
— До свидания, — повторила Элейн, быстро обняв тетю. — Я рада, что Джинкс в школе. Она бы плакала и просила взять ее с собой. Я бы чувствовала себя ужасно. Скажи ей, что я пришлю много открыток и привезу ей подарок.
— Хорошо. Желаю приятно провести время, дорогая.
Следующие несколько часов прошли как во сне. Сначала аэропорт, откуда Элейн улетела в Венецию. Туристическая фирма организовала там осмотр достопримечательностей. Потом Элейн и остальные туристы сели на речной трамвай и поплыли к пристани, где в солнечных лучах блестела «Кассиллия», огромная и безупречная. Каждого пассажира встречали улыбающиеся служащие. Стюард проводил Элейн в каюту, где, разумеется, имелись иллюминатор и такая роскошь, как диван-кровать вместо койки. А еще там был отдельный душ, просторный гардероб и туалетный столик с зеркалом.
Уже пробило половину седьмого вечера. Элейн успела только распаковать вещи и приготовиться к обеду. Занимаясь этим в великолепной каюте первого класса, она вновь подумала об Эстелле. Та явно заботилась о себе. Нежась в роскоши, предназначавшейся не ей, Элейн подумала, что второго такого случая ей может и не представиться.
Когда она появилась в обеденном зале, за ее столом уже сидели молодожены. Они представились как Джим и Донна Уайлдинг. Элейн вспомнила, как ее теперь зовут, и назвалась Эстеллой Марсленд. Они немного поболтали. Донна предсказала, что четвертое место за столом займет молодой человек.
— Пассажиров всегда так рассаживают, — улыбнулась она. — Именно поэтому мы с Джимом познакомились. — Она замолчала и весело улыбнулась, когда стюард проводил на свободное место темноволосого молодого человека. — Я же вам говорила, — засмеялась Донна, когда тот сел.
Его звали Хэл, а поскольку у него оказался дружелюбный характер, все четверо болтали до конца обеда. Потом Хэл предложил сохранить компанию из четырех человек до конца поездки. Джим и Донна тут же согласились, но Элейн почувствовала легкое раздражение. Ей не хотелось, чтобы молодой человек всё время находился поблизости от нее. Тетя Сью предостерегала девушку от таких ситуаций.
— Однажды я поехала в круиз, — поделилась она воспоминаниями, — и обнаружила, что не могу отвязаться от женщины, которая жаждала со мной подружиться. Мне не хотелось ее просить найти себе кого-нибудь еще, поэтому у меня не осталось возможности познакомиться с другими. Общайся, моя дорогая. Не проводи все время в компании одного и того же человека… по крайней мере, — поправилась она, — сначала осмотрись и реши, чего ты хочешь.
Остальные трое вопросительно смотрели на Элейн. Она поняла, что сейчас не может отказать Хэлу. В результате Элейн оказалась в ночном клубе, за одним столом с ними. При мягком освещении они танцевали, пили и смотрели эстрадное представление. В помещении стало душно, дым висел клубами. Наконец Элейн сообщила, что выйдет на палубу подышать свежим воздухом.
— Я тоже пойду, — тут же откликнулся Хэл, и Элейн прикусила губу.
Донна подмигнула, и девушка в отчаянии поняла, что не сможет избавиться от Хэла, который слишком крепко обнимал ее во время танца. Даже теперь он с видом собственника обнял ее за талию. Неужели только робость мешает ей принять общество этого мужчины до конца поездки? Элейн не могла сказать, что он ей не нравится. Возможно, все дело в робости и отсутствии опыта.
Элейн вышла на палубу и спустя всего несколько минут заявила, что хочет спать. Хэл попытался возразить, но она прошла мимо и спустилась по лестнице. Хэл ее раздражал. Он говорил девушке глупости, попросил разделить с ним кресло и шутливо сказал: «Двое легко поместятся в одном». Как же от него избавиться? Элейн не могла найти выхода… если только повести себя грубо.
Но следующий день, суббота, прошел довольно приятно. На палубе играли в игры, купались в бассейне и, конечно, отведали восхитительные блюда, которые поставил перед ними улыбающийся стюард. В воскресенье они наняли такси и поехали осматривать достопримечательности Афин. На следующее утро отправились на мыс Сунион и купались в море, а к обеду вернулись на корабль.
— Я не знала, что в портах, куда заходит корабль, на борт берут новых пассажиров, — удивленно произнесла Элейн, стоя у перил в компании своих новых знакомых. Примерно через час корабль должен был покинуть Пирей, и на борт с чемоданами в руках поднималось несколько человек, главным образом греки.
— Они иногда действительно берут на борт новых пассажиров, — сообщил Джим. — Видишь ли, некоторые пассажиры сходят на берег. Я заметил, когда мы сюда приплыли.
Казалось, Элейн не слышала его слов. Ее вниманием завладел незнакомец, поднимающийся по трапу. Какой он высокий! Грек? Она увидела его лицо только в профиль, когда он с кошачьей грацией поднимался на корабль. Он держался надменно и благородно, как человек, привыкший внушать уважение и отдавать приказы, которым все немедленно повинуются. Словно для того, чтобы усилить это впечатление, двое служащих при его приближении, казалось, вытянулись по стойке «смирно». Тогда он поднял голову и на краткий миг встретился взглядом с Элейн, после чего отвел взгляд и медленно продолжал подниматься. Но за это краткое мгновение с Элейн произошло нечто невероятное. Ее будто оглушило. Все ее тело затрепетало в каком-то восторженном ожидании, а сердце заколотилось так неистово… она машинально прижала руку к груди, чтобы ощутить его учащенное биение.
— Я очень сожалею. — Он склонил голову перед Элейн, столкнувшись с ней по дороге в салон, куда она шла после обеда выпить чаю. Звучный, выразительный голос и еле заметный акцент.
Элейн спросила себя, случайно ли это произошло. В проходе было так просторно…
— Все в порядке. — Она взглянула на мужчину…
Боже, самое красивое лицо, какое ей когда-либо доводилось видеть! Но и самое грозное. Казалось, что морщины высечены на граните. Они напоминали о строгих линиях древнегреческих скульптур и выражали резкость и неумолимость, словно подчеркивая, что этот человек лишен эмоций и сострадания. Мужчина встретился с ней взглядом. Заметив пристальное внимание его черных, запоминающихся глаз, Элейн почувствовала, будто он видит ее насквозь. Низкий морщинистый лоб. Брови — слегка изогнутые, как у классической греческой скульптуры. Высокие скулы и упругая кожа яркого оттенка красного дерева. Густые черные волосы чуть вились. Элейн заметила, как он провел по ним красивой загорелой рукой, отбросив с нахмуренного лба упавший локон.
— Боюсь, я не смотрел, куда иду. Надеюсь, вам не больно?
— Конечно, нет. — Элейн улыбнулась, вспомнив о том, как ее взволновал вид незнакомца всего лишь около часа назад. — Вам незачем извиняться, ведь все произошло случайно.
Она попыталась скрыть застенчивость, но знала, что покраснела и держится далеко не так спокойно и уверенно, как на ее месте держалась бы Эстелла. Мужчина не сводил с нее глаз. Элейн озадачило выражение его лица. На какой-то миг он показался ей удивленным и немного растерянным. Потом девушка услышала:
— Вы очень добры. — Помолчав, он улыбнулся так обаятельно, что у нее учащенно забилось сердце. — Вы собирались выпить чаю? — вежливо спросил мужчина.
Элейн кивнула, будто во сне.
— Да, — задыхаясь, ответила она. — Да, с-собиралась.
— Тогда, может быть, нам пойти вместе? Вы одна?
Она вновь кивнула и подтвердила вслух:
— Да, я одна.
Но еще когда он только задавал свой вопрос, у девушки почему-то возникла уверенность в том, что он прекрасно знает — она одна.
Они вошли в салон под тихую музыку греческой гитары. На небольшом возвышении сидели четыре музыканта. Слегка касаясь рукой спины Элейн, мужчина повел ее к уединенному столику и выдвинул кресло,
