временем, теряет свою значимость?
Джереми с интересом разглядывал свои фотографии – одиннадцати и двенадцатилетнего, потом в том роковом возрасте – в тринадцать. Он представлял себя именно таким, каким и был в то время: очень высоким школьником с невинным лицом и ясным взглядом. На фотографиях он не улыбался, чтобы не показывать ненавистную железку. Что нашла в нем эта Тэсс, почему захотела его? Его схожесть с отцом? Он раздумывал об этом, стараясь не очень увлекаться, и тут она вдруг появилась перед ним на фотографии. Она стоял рядом с его родителями и мужчиной, вероятно, ее бывшим мужем. Спокойствие Джереми было нарушено, и он, борясь с собой, закрыл глаза, чтобы не видеть ее.
В этот же момент мать захлопнула альбом со словами:
– Вам, молодым, быстро становится скучно от разглядывания старых снимков, правда?
Он возразил:
– Вовсе нет, просто я так давно не видел фотографий папы, – что-то подсказало ему произнести слово «папа» вместо «отец». Он знал, что это ее обрадует.
Но если и обрадовало, то она не подала виду, только вздохнула точно так же, как Инес. Так вздыхают одинокие люди. Она улыбнулась ему.
– Твой отец был хорошим мужем, – и тут же все испортила, – в принципе.
Джереми был поражен и боялся того, что она еще может сказать. Что, если она знает о Тэсс и, самое страшное, других женщинах, которые были до Тэсс? Но вскоре он понял, что опасности нет. Если даже фотографии о чем-то ей напомнили, то вряд ли о неверности мужа.
Но скоро она вновь посеяла неприятные сомнения.
– Знаешь, дорогой, меня научили не ожидать от мужчины многого. Меня научили, что они в каком-то смысле никогда не становятся взрослыми, но ты, конечно же, исключение. Моя мать часто говорила: «Если женщина чего-то хочет, то она может настаивать на своем, строить планы и даже плести интриги, но если мужчина чего-то хочет, он просто берет это, будто так и надо». Я поняла это на своем опыте.
Он боялся спросить, что она имеет в виду. Но ее слова оставили в душе Джереми образ отца, всегда берущего все, что захочет, включая женщин.
Она переключилась на цветы и шоколад. День был солнечный, совсем не такой, как обещали в прогнозе погоды. Они прошлись по пригородным тропинкам и решили дойти до церкви через луг, а вернуться по лесу. Джереми сотни раз уже проделывал этот путь в детстве, сначала с матерью, потом с друзьями, и вот теперь он смотрел на эту дорогу совсем другими глазами и спрашивал себя: а не здесь ли отец встретил Тэсс? Такая женщина, как она, вполне могла бы соблазнить отца в лесу, получая удовольствие от риска. Но дом Тэсс находился как минимум в десяти милях отсюда, тогда как дом матери слишком близко, а значит, подобные встречи были бы для них опасны…
На ужин они съели суп с курицей, и Джереми уехал около восьми. Сначала он надеялся, что улицы будут пустыми, но ошибся, и скоро оказался в пробке. Хотел оставить машину на Четвинд-Мьюз и добраться до Паддингтона на такси или метро, но въехал в Лондон только после одиннадцати. Он сразу отправился на Эджвер-роуд и припарковал машину на Прайд-стрит.
В квартире Инес еще горел свет. Поднимаясь по лестнице, Джереми вдруг захотел побыть в чьей-то компании. Всю дорогу домой он чувствовал себя очень неуверенно. Началась новая неделя, и, возможно, в пятницу ему позвонят эти люди и захотят еще денег. Деньги у него были, и довольно много, но как остановить эту череду вымогательств? Решив не раздумывать, почему обычная уверенность в собственных силах вдруг покинула его, он постучал в дверь Инес. Она не услышала или притворилась, что не слышит, и он постучал еще раз. Вместо того, чтобы поговорить с ним по домофону, она посмотрела в глазок. Дверь открылась, но Инес не выглядела дружелюбной.
– Я только что от матери. Заметил, что дети на улице кричат, думал, может, они не дают вам уснуть, раз у вас все еще горит свет.
– Нет, весь вечер тут тихо и спокойно.
– Можно войти?
Всем своим видом показывая, что не хочет его пускать, она холодно ответила:
– Да, конечно.
Она выключила телевизор, но не успела спрятать коробку от видеокассеты с фотографией ее второго мужа. Это у нее уже мания. Ее личная порнография, подумал Джереми с презрением. Своим надменным видом она испортила ему настроение, и у него отпало желание общаться. Он не стал садиться в кресло, а на ее «вежливые» вопросы о матери и транспорте отвечал стоя и рассеянно. Она не предложила ему выпить, а вместо этого сказала:
– Ну, если у вас ничего срочного, то, боюсь, мне пора спать.
«Лгунья, – подумал он, – будешь заниматься онанизмом перед экраном. Некрофилка». Он вдруг возненавидел всех своих соседей, этого дурака и его русскую сумасшедшую, этого недоумка и его такую же недалекую девицу, но больше всего возненавидел Инес. Он готов был убить ее, задушить в ее собственной гостиной. Часы пробили двенадцать. Нет, это невозможно. Он знал, что у него не получится, вот если бы она шла впереди и пахла этими духами… А что, если даже такие женщины теперь уже не разбудят в нем инстинкт убийцы? Ведь он разгадал свою тайну и проанализировал ее. Он ведь убивал их, потому что просто не мог иначе. Однако сейчас он не жалел ни о чем. Ему было даже приятно ненавидеть их, всех.
– Спокойной ночи, – сказал он, и собственный голос показался ему хриплым и грубым. – Я просто хотел удостовериться, что с вами все в порядке.
– Да, в порядке, спасибо. Спокойной ночи.
Дверь за ним закрылась слишком быстро и резко.
Когда все это наконец закончится, когда он истратит все свои сбережения на выплаты этой вымогательнице в черном, если ему удастся избежать ареста, он оставит двойную жизнь и поселится дома с матерью на все отпущенное ему время. Мать была единственным человеком, с которым он мог находиться довольно долго, не скучая и не раздражаясь.
Он устал и знал, что не уснет. Он налил себе выпить, поскольку не дождался этого от Инес, и сделал глоток, уже не первый сегодня, который поэтому не стал волнующим и приятным. Нетронутая газета лежала на журнальном столике. Он просмотрел фотографии с праздника, снимки королевской семьи на фоне освещенной солнцем зелени парка. Было очень тихо, и только изредка где-то вдали раздавался вой пожарных сирен. Не часто в этом районе царила такая тишина. Уже почти час ночи, а завтра, нет, сегодня – еще один праздник. Джереми решил принять ванну, которая, возможно, поможет уснуть. Он направлялся в ванную со стаканом джина в руке, когда зазвонил телефон. Джереми чуть не уронил стакан. Это она. Никто другой не позвонил бы ему в такой час. Он помедлил, и когда телефон прозвонил в пятый раз, взял трубку. Тот же голос с кошмарным акцентом.
– Я предупреждала, что нам может потребоваться немного больше денег. И тебе придется их нам отдать. Цены на квартиры растут так быстро. Еще пять тысяч и все, на этом конец. Точно не могу обещать, но, скорее всего, пяти хватит.
– Позови к телефону твоего парня.
– Зачем?
– Докажи, что он существует. Он рядом с тобой?
– Нет, он будет только завтра.
Инес тоже не могла уснуть. Она села в кровати, раздумывая о том, о чем не успела подумать днем. Она еще не начала искать человека на место Зейнаб, которая уйдет с работы в четверг, уже через три дня. Она подумала, что не сделала этого, вероятно, из-за того, что не верила ни единому слову Зейнаб. Мортон намеревается жениться на ней в субботу, но разве она и правда пойдет с ним под венец? А как же свадебное платье и кольцо? Но у нее есть еще одно кольцо, якобы подаренное Роули Вудхаузом. Если только он существует.
Она также вспомнила, что Фиблинг не заглядывал в магазин с прошлого вторника, если не дольше. Может, они поссорились? Или Зейнаб призналась ему, что во время ограбления пропал ее кулон? Этого достаточно, чтобы разозлить его, но недостаточно, чтобы отменять свадьбу. Так стоит ей начинать искать продавца на место Зейнаб? Если она не найдет его в скором времени, то Фредди предложит свои услуги. Она понимала, что не выдержит присутствия Фредди пять дней в неделю по десять часов в день. Время от
