Мэрил Хэнкс
ВРУЧАЮ ТЕБЕ СЕРДЦЕ
ПРОЛОГ
Страшный сон приснился Одри накануне событий, перевернувших ее жизнь.
Она бежала по лесной тропинке, спасаясь от неведомых преследователей. Земля усыпана еловой хвоей, сухими сучьями.
Вскоре она услышала шум ручья и, ожидая увидеть перед собой мост, прибавила шагу. Еще немного, и она спасена! Однако горькое разочарование ждало ее на берегу: мостик оказался наполовину разрушенным, ближе к противоположному его концу зиял огромный пролом, поскольку верхнюю обшивку смыло водой.
Но пути назад у нее не было!
Уже у самого моста она услышала чей-то предостерегающий крик, перекрывший шум воды, однако она упрямо ухватилась за перила и ступила на шаткие бревна. Она проделала уже примерно половину своего опасного пути, когда раздался треск, и вся конструкция рухнула вниз.
Шок от соприкосновения с ледяной водой, на миг сомкнувшейся над ее головой, парализовал тело. Вынырнув на поверхность, она разглядела мчавшуюся вдоль берега лошадь с пригнувшимся к самой ее спине всадником.
Уверенность в том, что этот всадник обязательно ее спасет, наполняла сердце надеждой, и она изо всех сил боролась с бурлящим потоком. «Помогите!» — крикнула она. И проснулась.
ГЛАВА 1
Письмо пришло совершенно неожиданно. Одри с отцом завтракала в столовой. Золотистое, точно мед, осеннее солнце заливало сад и проникало внутрь сквозь решетчатые окна.
Одри в счастливом неведении предстоящих перемен намазывала мармеладом второй ломтик хрустящего хлебца, когда кот по кличке Блэкки, с такой же черной и блестящей, как волосы его хозяйки, шерстью и с такими же зелеными, как у нее, глазами, вспрыгнул на подоконник и уселся на нем подобно изящной статуэтке. Солнечные блики играли на его лоснящейся шерстке и усах, похожих на золоченую проволоку.
— Единственное за сегодняшнее утро, — торжественно возвестила вошедшая служанка, подавая конверт.
Синтия Уайтлоу работала в этом доме много лет и практически считалась членом семьи.
— Спасибо, Синтия.
Клиффорд Сеймур, пожилой, весьма импозантный мужчина с резко очерченными чертами лица и копной седеющих волос, взял письмо. Допивая кофе, он вскрыл конверт, вынул из него сложенный вдвое лист бумаги.
Пока он читал, Одри не сводила вопрошающих глаз с его лица, выражение которого постепенно становилось мрачным и напряженным. Было очевидно, что отец потрясен каким-то известием.
— Что случилось? — спросила девушка.
— Это письмо из Штатов, от Теодора, — медленно произнес Клиффорд, снимая очки в роговой оправе.
— От дяди Тео?
— Именно. — Он протянул письмо, и какое-то смутное предчувствие заставило Одри содрогнуться.
Она знала, что ее отец и дядя, братья-близнецы, поссорились задолго до ее рождения и не общались друг с другом вот уже много лет. А до ссоры братья были просто неразлучны, после окончания колледжа даже занимались каким-то совместным бизнесом.
Оба уверенно шли к успеху, поглощенные только делом, и не особенно интересовались женщинами. Но в один прекрасный день братья влюбились в одну и ту же девушку — зеленоглазую брюнетку, утонченную красавицу по имени Вивьен. Она была приятельницей Тео до тех пор, пока не увидела его младшего брата, Клиффа, и не влюбилась в него.
Когда Вивьен в конце концов сделала выбор, дав согласие выйти замуж за Клиффа, всякие отношения между братьями прекратились. Клиффорду досталось старинное родовое поместье «Грин Хиллз», основанное еще во времена правления короля Якова, а Теодору — приличный капитал, вполне достаточный для того, чтобы начать собственное дело, и тот отбыл за океан.
С тех пор прошло двадцать с лишним лет.
Письмо, полученное из Филадельфии, было коротким и очень конкретным.
Тебе, Клиффорд, возможно, покажется весьма странным получить от меня весточку после стольких лет молчания. Стыдно признаться, но только гордыня не позволяла мне написать тебе раньше. От наших общих друзей я знаю, что Вивьен давно скончалась, оставив тебе единственную дочь. Моя жена тоже умерла много лет назад. И я мог бы считать себя совершенно одиноким человеком на этом свете, если бы не мой приемный сын — Дэниел. Я пока на ногах, но в последнее время здоровье доставляет мне немало хлопот, так что доктора убеждены: жить мне осталось не более полугода. Право сказать, мне бы очень хотелось повидать тебя перед смертью. Может, приедешь ненадолго вместе с моей племянницей? Если, конечно, вы захотите понять и простить старого упрямца.
Если надумаете принять мое приглашение, то поторопитесь. Мне кажется, врачи слишком оптимистичны…
Зеленые глаза девушки сделались серьезными и печальными.
— Ты поедешь, папа?
— Конечно. — В голосе отца не было ни единой нотки сомнения. — А ты, Одри?
— Ты хочешь, чтобы я поехала?
— Мне было бы жаль, если бы так и не увидела своего дядю и не познакомилась с кузеном.
— Тогда я тоже еду. Ничего, что мы оба какое-то время будем отсутствовать?
Закончив коммерческий колледж, Одри практически стала правой рукой отца. Каждое утро они вместе отправлялись на работу; их офис, расположенный в небольшом городке Лестере, находился всего в каких- нибудь пятнадцати минутах езды от поместья.
— Ничего страшного, — ответил Клифф, поднимаясь. — Я сейчас же поеду в офис и отдам необходимые распоряжения, ну а ты займись сборами.
— Когда ты намереваешься выехать?
— Сегодня же, если это возможно. Как только мы будем готовы, я позвоню Теодору и сообщу ему о времени нашего прибытия. С трудом сдерживаемая торопливость не оставляла никаких сомнений: вся былая неприязнь отца к брату напрочь улетучилась. Желание поскорее двинуться в путь невольно передалось и Одри: не теряя времени даром, она тотчас же принялась звонить в аэропорт. Меньше чем через два часа билеты на вечерний рейс до Филадельфии уже были заказаны.
Молодой мужчина, стоявший в толпе встречающих, сразу заметил пару, ради которой он приехал в аэропорт: высокий сухощавый мужчина с такими знакомыми чертами лица и молодая стройная брюнетка с удивительно красивыми славянского типа скулами и чувственными губами.
Одри вдруг поймала себя на том, что просто тонет в чьих-то синих, осененных пушистыми длинными ресницами глазах, которые были такого насыщенного цвета и такой глубины, что у нее перехватило
