а дурной пример заразителен.
Ну вот, опять «клиенты», вздохнул про себя Вексфорд.
– Их проблемы выявляют наши собственные сложности, – продолжала Сандра. – Думаю, Лесли не обидится, если я расскажу вам, что мать бросила ее, когда ей было двенадцать. С тех пор о ней заботились дядя с тетей. Поскольку Лесли поместили в интернат, удочерить ее они не смогли. – Зазвонил телефон, Сандра сняла трубку: – Да?.. Хорошо. – Она положила трубку и обратилась к Вексфорду: – Простите, мне нужно отойти. Сейчас Рози принесет вам кофе.
Оставшись один, инспектор от нечего делать принялся читать письмо на столе Рози. Вот каким он стал, старым и дальнозорким, без очков не может разобрать шрифт, даже если держит книгу на вытянутой руке. Но это потому, наверное, что у него слишком короткие руки.
«Дорогая Сандра Дейл. Я знаю, это ужасно, и мне самой противно, но я не могу больше держать это в себе. Дело в том, что я испытываю сексуальное влечение к собственному сыну, он подросток. Кажется, я его люблю. Я пытаюсь бороться с этим чувством, и мне очень стыдно, но ничего не могу с собой поделать».
Внизу – подпись и обратный адрес.
Вернулась Рози, принесла кофе. Вексфорд быстро выпрямился. То, что в письме указан обратный адрес, удивило его. Он почему-то думал, что большинство подобных писем – анонимные. Именно этот вопрос он задал Рози.
– Только одно из ста писем – анонимное, – пояснила девушка. – Некоторые даже вкладывают конверты с маркой.
– Как вы отбираете письма для публикации?
– Слишком… извращенные мы не печатаем. Как, например, это. Вы ведь его читали, признайтесь. Любой, кто приходит сюда, не может удержаться.
– Если честно, читал. Значит, вы его не опубликуете?
– Скорее всего, нет. Решает Сандра, а в случае сомнений обращается к главному редактору.
– Понятно. Высшая инстанция, – пробормотал Вексфорд.
– Сандра отбирает письма, которые будут иметь широкий отклик, то есть с общими вопросами. А на это мы просто опубликуем ответ. «Уважаемая миссис В.Д. из Уилтшира», и так далее. Представляете, на прошлой неделе пришло письмо, в котором спрашивали о содержании протеина в сперме. Где-то оно завалялось…
Инспектора спасло появление Сандры Дейл. Она села за стол, и Вексфорд вернулся к прерванной беседе.
– Скажите, в последний раз вы видели Лесли в четверг, 19 ноября?
– Совершенно верно. В пятницу она не вышла на работу, мы созвонились, но я уже все знала из новостей. В понедельник, 23-го, у нее начались компьютерные курсы. По счастливой случайности – если такая формулировка уместна в подобных обстоятельствах – курсы находятся неподалеку от дома ее дяди.
– Значит, она уехала в четверг? Во сколько? В пять? В половине шестого?
– Нет, что вы, – удивилась Сандра. – Она взяла отгул. Я думала, вы в курсе.
Вексфорд кисло улыбнулся.
– Лесли уехала в час. Она хотела успеть в Кингсмаркэм, чтобы зарегистрироваться на курсах. Она что-то напутала в анкете, пыталась до них дозвониться, но у них был сломан телефон. Это с ее слов. Скажу вам откровенно, я не в восторге, что на две недели осталась без секретаря. И все ради того, чтобы поменять пишущую машинку на компьютер.
Вот это неожиданность. Инспектор предполагал услышать от «сумасшедшей тетушки» просто характеристику Лесли Арбель как человека, а вместо этого ее алиби разлетелось вдребезги.
Вексфорд поблагодарил Сандру за помощь и поднялся, чтобы уйти. Вопрос Рози застал его в дверях:
– Простите, а Шейла Вексфорд не ваша родственница?
Почему так екнуло сердце?
– А что? – быстро переспросил он.
Девушка смутилась.
– Просто я восхищаюсь ею. Она такая красивая и очень талантливая.
Слава богу, значит, никаких страшных новостей, Шейла не ранена, не убита.
– Она моя дочь.
И Рози, и Сандра просто растаяли. Вексфорд пожалел, что его не спросили об этом сразу. Сейчас Рози наверняка скажет, что Шейла совсем не похожа на отца. Это всегда звучит как намек на его собственную внешность. Но женщины проявили такт и про военную базу тоже не упомянули. Рози провела инспектора через лабиринт коридоров, болтая без умолку про его дочь. Вексфорд сдал пропуск и откланялся. На улице он взглянул на часы. Через тридцать минут у него встреча в Скотланд-Ярде. Можно немного прогуляться. Он пошел через мост Ватерлоо. Внизу лениво, будто масло, текла река, в которой отражалось затянутое облаками небо.
В последний раз Бёрден допрашивал Клиффорда Сандерса три дня назад. Тот действительно работал садовником у мисс Элизабет Макфейл на Форест-Парк. Соседи помнили и Клиффорда, и Гвен Робсон. Осталось найти свидетелей, которые видели бы их вместе. Это был предел мечтаний Бёрдена. Четыре года назад Гвен Робсон состояла в штате социальной службы и, скорее всего, работала у Макфейл полный день. Клиффорд в то время закончил первый курс университета.
Сегодня вторник, и, стало быть, до пяти часов Клиффорд в школе Мюнстера. Он вернется домой уставший, но Бёрден все равно приедет, чтобы допросить его на месте или отвезти в участок.
Без десяти пять уже стемнело. Дэвидсон медленно вел машину, за окном мелькали деревья парка Сандейз. Сгустился туман, поэтому он ехал осторожно. На фоне черного неба заросший плющом дом походил на гигантский прямоугольный куст или на фантастическое дерево-монстр. Свет фар выхватил из темноты влажную листву – ни один листик не шевелился, даже трудно разглядеть, горит ли в окнах свет. Чем занимается Дороти целыми днями, когда сын уезжает на работу? Здесь так пустынно, и до ближайшего дома не меньше двух миль. Раз в неделю Клиффорд отвозил мать в торговый центр «Баррингдин», потом ехал к Олсону и возвращался за ней. Есть ли у этой женщины друзья? Насколько близкие у нее отношения с фермером Кэрроллом? Ведь с ним случилась похожая история, от него ушла жена. И Дороти примерно его ровесница.
Бёрден позвонил в дверь, ему открыла миссис Сандерс.
– Опять вы? Моего сына нет дома.
Бёрден вспомнил слова шефа: у этой женщины нет моральных принципов. Но, находясь рядом с ней, детектив почувствовал что-то еще, хотя не считал себя до такой степени восприимчивым. Дороти Сандерс буквально излучала холод. Трудно представить, что в ее жилах течет горячая кровь. До нее даже дотрагиваться неприятно, словно до трупа. При этой мысли Бёрден вздрогнул, со стороны это выглядело, будто он замерз.
– Мы с коллегой хотели бы поговорить с вами, миссис Сандерс, – произнес Бёрден.
– Закройте скорее дверь, туман.
Словно туман только и поджидает удобного случая пробраться в дом.
Лицо миссис Сандерс было густо напудрено, на губах – красная помада, на голове – коричневая косынка в цветочек. Одежда неизменных коричневых тонов. Юбка, водолазка, колготки в рубчик, туфли без каблуков – все коричневое. Она пригласила Бёрдена в гостиную, и, глядя на нее со спины, тот обратил внимание, какая она вся плоская. Настенное зеркало в раме из красного дерева отразило ее фигуру: намек на грудь, морщинистый лоб, узловатая шея. В доме было холодно, словно туман, как бы его ни гнали прочь, нашел щель и проник внутрь. Бёрден замерз, и только возле камина обнаружил маленький островок тепла. Он взглянул на каминную доску – ни одного украшения, голый мрамор. Ни на бюро, ни на комоде из темного матового дерева тоже ничего не стояло.
