только нос и очаровательный рот с пухлыми губами остались прежними. Ему нестерпимо хотелось поцеловать эти обольстительные губы, снова ощутить их вкус. — Ты была тогда совсем юной, невинной, ты излучала такую радость, что, глядя на тебя, невозможно было не улыбнуться. Ты была очень красивой!
Марджори почувствовала, что Эрнест говорит искренно, и с горечью подумала: любовь делает красивой любую женщину, особенно когда она уверена, что любовь взаимна.
— А теперь ты стала… — Он вдруг замолчал.
Можешь не говорить, мысленно произнесла Марджори, я каждый день вижу себя в зеркале, вижу усталые глаза, первые морщинки. Морщинки можно замазать, но как изменить выражение глаз? А ведь прошло всего полгода. Что же со мной дальше будет, с тревогой подумала она.
— Удивительно, что ты вообще меня узнал, — заметила она с усталым безразличием.
— Когда я увидел тебя первый раз на работе, то не сразу узнал. Эта новая прическа и очки, особенно очки, которые преобразили до неузнаваемости твое лицо. Если бы не ваша сотрудница — забыл ее имя, — которая назвала тебя мисс Лоуэлл, я прошел бы мимо тебя.
— Значит, ты знал, что я работаю в галерее Эйкройда?
— Да, я много чего о тебе узнал еще несколько месяцев назад. А ты уже решила, что я не стану тебя искать?
Марджори оставила его вопрос без внимания, обдумывая собственный.
— Так что, собственно, побудило тебя зайти в галерею? Пустое любопытство? Или ты всерьез решил выманить у моих родителей рисунок Констебля через галерею Эйкройда?
— Да, я не оставил надежды приобрести этот рисунок, — сухо ответил Эрнест. — Насчет пустого любопытства ничего не скажу, просто счел необходимым лично убедиться в правдивости того, что мне о тебе рассказали.
Марджори не стала выяснять у Эрнеста, в чем он собирается убедиться. Она молчала, отвернувшись от него.
— Насколько я понял, — снова заговорил он, — ты скрыла от Кристофера историю наших отношений. Верно?
— Мне не хотелось бы обсуждать с тобой эту тему.
— Тебе придется ему все рассказать, когда он увидит меня у себя в доме.
— Я расскажу ему, когда сама сочту нужным. Надеюсь, тебе хватит порядочности и здравого смысла не появляться в его доме хотя бы еще полгода. — Марджори душил гнев, лицо ее побледнело, но внешне это никак не проявилось. Голос ее звучал все с той же безразличной усталостью. — Кристоферу известно, что есть человек, с которым я была знакома когда-то, но больше не хочу его видеть. Твое имя не упоминалось. Можешь спать спокойно.
Лицо Эрнеста помрачнело, слова Марджори явно задели его самолюбие, однако он быстро справился с собой, сделав вид, что это его не волнует.
— По-моему, я значил для тебя значительно больше, чем просто знакомый, если ты собиралась выйти за меня замуж.
Марджори охватило беспокойство, ей отчаянно захотелось сбежать от мучительного разговора, но она понимала, что у нее нет никаких шансов. Приходится терпеть и ждать, когда сам Эрнест захочет ее отпустить. Надо сказать ему что-то такое, чтобы он сам ушел.
— Все это осталось в прошлом. Забудем.
— Вряд ли нам с тобой удастся забыть то, что было между нами, — сказал Эрнест, покачивая головой с хорошо знакомым ей выражением упрямства на лице. — И в этом кроется главная ошибка твоего бегства из Англии. Куда бы ты ни уехала, сколько бы времени ни прошло, я все равно нашел бы тебя и заставил вернуться ко мне.
— Что ты сказал? — с удивленным возмущением переспросила Марджори.
— Я хочу, чтобы ты вернулась, — твердо заявил Эрнест.
— Я никогда не вернусь к тебе! — почти заикаясь от возмущения, выкрикнула Марджори.
— Никогда не говори «никогда», — сказал он и улыбнулся.
— Клянусь, все твои усилия будут тщетными, я не передумаю, — уже спокойнее сказала она.
— Напрасно ты клянешься. Твоя горячность противоречит твоим словам. Ты сама хочешь вернуться ко мне.
— Пожалуйста, Эрнест, оставь меня в покое. У меня есть все, что мне нужно для счастливой жизни.
— Ты когда-то сказала, что не хочешь быть одинокой.
— Я не одинока, — многозначительно произнесла она.
— Не морочь мне голову, я хорошо знаю Кристофера и успел разобраться в тебе. Вы живете в одном доме, но между вами ничего нет.
Если она солжет, то, возможно, Эрнест оставит ее наконец в покое, подумала Марджори.
— Ошибаешься, — лаконично возразила она.
Лицо Эрнеста окаменело, но голос его звучал ровно, когда он спросил:
— Хочешь сказать, что ты спишь с Крисом?
— Ты не имеешь права задавать мне подобные вопросы. Я же не спрашиваю, с кем ты спал накануне нашей свадьбы.
— Не понимаю, о чем ты говоришь. — Эрнест искренне был озадачен.
— Прекрасно знаешь. Клэр мне все рассказала.
— Ты плохо знаешь Клэр…
— И знать не хочу. Ни ее, ни тебя.
— Расскажи мне все, что она тебе наговорила.
— Это не имеет значения. Жалею, что вообще затронула эту тему. У меня наладилась совсем другая жизнь, и я не хочу копаться в прошлом.
— Неужели ты спишь с этим старым толстым Крисом? Он же закоренелый холостяк.
— Не старый, не толстый и совсем не закоренелый, — выпалила Марджори.
— Я понимаю, что ты испытываешь к нему чувство благодарности. Он приютил тебя в своем доме, обеспечил работой, к которой ты так стремилась. Неужели тебе этого достаточно, чтобы разделить с ним постель? Не могу поверить.
— Я с детства была влюблена в него, в восемнадцать лет я обещала выйти за него замуж. Если бы ты не появился, мы были бы уже женаты. Я виновата перед ним, но Крис удивительно благороден. Он простил меня.
— Но спите вы в разных спальнях, — язвительно обронил Эрнест.
— Почему ты так думаешь? — почти испуганно спросила Марджори.
— Я не думаю, я знаю, — ухмыльнулся Эрнест.
— Ты не можешь об этом знать, — в свою очередь язвительно заметила Марджори.
— Ты забыла о приходящей прислуге, которая обожает сплетничать о своих нанимателях, стоит только хорошо заплатить за информацию.
Марджори растерялась. Она вспомнила женщину, которая приходит к ним убираться несколько раз в неделю. Покраснев, она стала врать дальше.
— Ты знаешь, что у Кристофера старомодные взгляды на отношения между женщиной и мужчиной. Поэтому по его настоянию мы — специально для посторонних — делаем вид, будто спим в разных спальнях.
— Он тебе в отцы годится, — зло сказал Эрнест.
— Между нами всего десять лет разницы. К тому же когда любишь, разница в возрасте не имеет значения.
Марджори спохватилась. Напрасно она использует Криса, чтобы избавиться от притязаний Эрнеста. Но теперь уже поздно отступать.
В глазах Эрнеста загорелся опасный огонь.
— Надеюсь, ты все это придумала, так было бы лучше для всех нас.
— А ты считал, что я обреку себя на монашескую жизнь? — с вызовом спросила Марджори.
— До встречи со мной ты и жила как монашенка.
