длиннющими ресницами, прямой нос, высокие скулы, красиво очерченные губы и мягкий округлый подбородок. Ее гладкие темные волосы, затянутые в тяжелый узел на затылке, были припорошены тающими на глазах снежинками.
Почувствовав его взгляд, Мадлен на мгновение повернулась к незнакомцу и ахнула. Все в нем — пристальный взгляд, волевой подбородок, манера держать голову — напомнили ей Анри.
И в то же время он не был похож на Анри.
У него оказались зеленые глаза с золотистыми искорками, а у Анри глаза голубые.
Его волосы цвета спелой ржи оттеняли темные брови и ресницы, а у Анри и волосы и брови одинаково светлые.
В его загорелом мужественном лице читались воля и твердость, а лицо Анри сохраняло мальчишескую непосредственность.
Кроме того, этому мужчине было тридцать с небольшим, а Анри был на год моложе ее. Ему недавно исполнилось двадцать три.
Мадлен вконец растерялась, и на ее лице немедленно отразилась сложная гамма чувств.
Нет, они совсем не похожи, решила она, беря себя в руки.
— Что-то не так? — спросил он.
— Нет, — предательски дрогнувшим голосом ответила она и добавила: — Вы напомнили мне одного знакомого.
Она отвернулась, завела мотор и с превеликой тщательностью выехала со стоянки.
Центр города сиял огнями и рождественской рекламой. Красочно украшенная огромная ель красовалась на Старой площади. Группа прихожан местной церкви распевала хоралы, собирая деньги на благотворительные цели.
Вокруг гуляло множество веселых людей. Некоторые сновали от магазина к магазину, делая закупки продуктов к праздничному столу и пытаясь найти нужные подарки в последний момент. Падающий снег подчеркивал атмосферу чудесного зимнего праздника.
— Ну просто сцена для рождественской открытки, — эхом откликнулся пассажир на мысли Мадлен.
— Да, — согласилась она и неожиданно для себя разразилась длинной тирадой: — Погода стала такой изменчивой в последнее время. То было тепло не по сезону. Пару дней же назад разразился настоящий ураган с ледяным ветром и наделал много неприятностей в округе. А сегодня настоящий рождественский день со снегом. Такого я не помню последние несколько лет.
— Это я его заказал, — усмехнулся он. — Я люблю снег и уже много лет его не видел.
— Значит, вы живете не во Франции?
— Теперь я живу здесь. Скитания рано или поздно заканчиваются.
— И давно вы приехали?
— Два дня назад.
— А откуда?
— Из Штатов. После окончания колледжа я осел на Западном побережье Америки. Купил дом на берегу и стал вести жизнь добропорядочного калифорнийца.
— Солнце, море и песок? — пропела Мадлен.
— Как в сказке.
— Вы счастливец.
— Со временем мне приелась эта жизнь. Я вдруг понял, что скучаю по старой доброй Франции, по смене сезонов, по нарциссам и апрельским ливням, по запаху луговых трав и октябрьским заморозкам, по опадающим листьям… Ничто всерьез не удерживало меня в Калифорнии. Мой бизнес интернационален. Поэтому, как только позволили обстоятельства, я решил вернуться домой.
Он не упомянул о жене, но такой привлекательный мужчина должен быть женат или по крайне мере иметь подругу…
— Значит, вы считаете Безанвиль своим домом?
— Я родился и вырос здесь. — Чуть подумав, он добавил: — Если быть точным, в Шато дю Буа.
Не поворачивая головы, Мадлен почувствовала, что он со значением посмотрел на нее, словно ожидая какой-то реакции.
— В Шато дю Буа? Это там, где жил месье Морис Лакруа?
— Совершенно верно. Я его сын, Луи Лакруа.
— Да?.. — Голос Мадлен слегка дрожал. Пристальный взгляд нового знакомого выводил ее из равновесия. — Я услышала о смерти вашего отца в прошлом году. Примите мои глубокие соболезнования…
— Вы знали его? — чуть небрежно спросил Луи.
— Нет, я не была знакома с ним лично. Но в городе он был известным человеком. Его уважали за благотворительность и другие добрые дела.
— Да, ему нравилось корчить из себя филантропа. — В голосе Луи прозвучала горечь. — Я бы не удивился, если бы он превратил поместье в реабилитационный центр для женщин, подвергшихся насилию, или в приют для бездомных кошек и собак. Впрочем, я ничего не имею против бездомных животных, — быстро добавил он с насмешливой улыбкой, — но Шато дю Буа слишком старинное величественное здание для таких целей. Было бы жаль, если бы оно перестало принадлежать семье. Наши предки жили здесь со времен Генриха Четвертого.
Интересно, почему месье Морис мог завещать поместье на благотворительные цели? — подумала она.
Словно отвечая на незаданный вопрос, Луи Лакруа сказал:
— Боюсь, мы с отцом ни разу в жизни не поговорили спокойно с глазу на глаз…
Эти слова подтвердили предположение Мадлен, что не все так просто, как кажется.
— Образ, который он тщательно создавал и поддерживал в обществе, был весьма далек от реальности. Он так и не смог мне простить, что я знал об этом. — Мадлен из деликатности хранила молчание. Внезапно ее спутник резко сменил тему: — А вы тоже родом из этих мест?
— Да, как раз сейчас мы проезжаем мимо дома, в котором я родилась и выросла. Вон там… Видите ряд коттеджей справа? Наш второй с конца. — Комок подступил к горлу Мадлен при воспоминаниях детства, и она добавила: — Я всегда любила свой дом. — Она сглотнула. — Сесиль, моя подруга, с которой я собиралась провести Рождество, живет в следующем доме.
— У вас никого не осталось?
— Нет. Мои родители и младший брат погибли при крушении поезда четыре года назад, — глухо сказала Мадлен.
Луи уловил ее состояние и сочувственно произнес:
— Весьма сожалею. — После долгой паузы он спросил: — Значит, вы собирались встретить Рождество у подруги?
— Да. Сначала я отказалась от ее приглашения, потому что муж Сесиль не очень-то любит компанию… Но она сказала, что для меня приготовлена комната, а еды запасено на целую армию голодающих, поэтому я изменила свои намерения… — До Мадлен внезапно дошло, что она слишком много болтает, и она прикусила язычок.
Они уже выехали из города и проехали поселок, где жила Сесиль. Улицы, освещенные фонарями, остались позади. Фары машины ярко высвечивали дорогу между деревьями.
— Так где же вы сейчас живете, Мадлен?
— У меня небольшая квартира на рю де Ривьер. А откуда вы знаете мое имя? — поразилась она.
Последовала длинная пауза, прежде чем он ответил:
— Вы предпочитаете, чтобы я обращался к вам как к мадемуазель Дорваль?
— Нет… Но откуда вы знаете?
— Ваше имя, выгравированное на вывеске над входом в магазин, может узнать каждый.
— А как вы узнали, что это мой магазин?
— Я проходил мимо и увидел вас через окно.
Мадлен нахмурилась.
