Берден слегка удивился:
— Я не спросил.
— Да, но при их паранойе они могли бы сами рассказать.
— Они не упоминали Харрисонов. Может, это о чем-то говорит. Маргарет Гриффин все толковала, в каком безупречном порядке она оставила коттедж и как у Габбитаса, когда его представили им, была смола на ботинках, и он наследил ею на ковре, и что ей яснее ясного — этот парень превратит дом в помойку… Потом пришел Энди. Похоже, правда с пробежки. Он полный, чтоб не сказать толстый. На нем был спортивный костюм, хотя, раз в спортивном, еще не значит, что со стадиона. Судя по его виду, он и за автобусом не пробежится, пусть даже тот катится пять миль в час… Невысокий. Светловолосый. Но описание Дейзи на него не натянуть.
— Его ей бы не пришлось описывать, — сказал Вексфорд. — Его она бы узнала. Даже в маске.
— Верно. Во вторник вечером его не было дома. Говорит, был с приятелями. Родители подтверждают, что он ушел около шести. Я проверю эти сведения у тех приятелей. Они вроде бы обошли несколько пивных в Майрингэме, а потом ели в китайском ресторанчике под названием «Домик с пандами»…
— Ах, каково звучит! Будто заповедник исчезающих видов голубых. Ты говоришь, он на пособии?
— Да, на каком-то пособии. Эти названия все время меняются. В нем есть что-то странное, Рег. Хотя не могу сказать, что. Я понимаю, что ни к чему это тебе говорить, но мне правда показалось, что нужно не упускать этого Эндрю Гриффина из виду. Его родители производят впечатление людей, которые ко всем настроены враждебно, и на Харви Коупленда и Давину Флори они по своим причинам — или без причины — в большой обиде, но Энди — тот их просто ненавидит. У него и тон, и даже голос меняется, когда он про них говорит. Он даже сказал, что рад тому, что их убили. «Дрянь» и «подонки» — в таком вот духе он их называет.
— Очаровашка.
— Мы узнаем его получше, когда я выясню, верно ли, что он ходил во вторник с друзьями по пивным и в ту «Панду».
Вексфорд взглянул на часы.
— Мне пора в больницу. Не хотел бы поехать со мной? Сам спросишь Дейзи про Гриффинов…
Вексфорд тут же пожалел, что сказал это. Дейзи уже привыкла к нему, ей определенно не захочется видеть с ним еще одного полицейского, особенно явившегося без предупреждения. Но он напрасно волновался. Бердену предстояло еще одно свидание и беседа с Брендой Харрисон.
— Ну, это успеется, — сказал Берден. — Ей будет легче говорить, когда она выйдет оттуда. Кстати, куда она поедет, когда ее выпишут?
— Не знаю, — сказал Вексфорд. — Не имею понятия. Я об этом не задумывался.
— Ну, домой ей нельзя, так ведь? Если это ее дом, а я думаю, что так. Она не может вернуться прямо туда, где все произошло. Разве что когда-нибудь, но только не сразу.
— Рассчитываю вернуться к новостям «Ай-ти-эн» в пять сорок, — сказал Вексфорд, выходя. — Посмотрим, что телевидение сделает для нас.
В больнице он, как и в прошлый раз, не стал объявлять о себе и тихонько, едва ли не тайком, прошел в отделение. Ни доктора Ли, ни сестер. Не разглядев сквозь матовое стекло ничего, кроме очертаний кровати, и поняв только то, что на сей раз подле нее не сидит никакой посетитель, инспектор постучал в дверь.
Никакого ответа. Конечно, он приехал немного раньше, чем приезжал прежде… Он не хотел входить один, лучше было иметь кого-то с собой. Он постучал еще. Хотя он не мог видеть этого своими глазами, он был уверен, что комната пуста.
Тут есть, конечно, дневная комната — возможно, Дейзи там. Он повернулся и столкнулся нос к носу с мужчиной в коротком белом халате. Дежурная сестра?
— Мне нужна мисс Флори.
— Дейзи сегодня уехала домой.
— Уехала домой?
— А вы не старший инспектор Вексфорд? Она просила передать, что она вам позвонит. За ней приехали Друзья. Я могу сказать вам фамилию, у меня где-то записано.
Дейзи уехала к Николасу Вирсону и его матери в Майфлит. Это и был ответ на вопрос Бердена. Она поехала в дом своих друзей, возможно — самых близких друзей. Вексфорд хотел бы знать, почему она не сказала ему об этом накануне, но, впрочем, тогда она и сама могла не знать. Вирсоны, очевидно, побывали у нее и пригласили к себе пожить. Она согласилась, чтобы сбежать отсюда. Практически любой пациент мечтает улизнуть из больницы.
— Мы за ней присмотрим, — сказал медбрат. — В понедельник она придет сюда на осмотр.
Вернувшись в конюшню, инспектор смотрел телевизор. Одни новости, потом другие… На экране появился портрет, отразивший представление художника о том, как выглядел убийца из Танкред-Хауса. Увидев его по телевизору — крупным и отчего-то более убедительным, чем на бумаге, — Вексфорд понял, кого ему напомнило это лицо.
Николаса Вирсона.
Николас Вирсон — в точности такой же, каким запомнил его Вексфорд у постели Дейзи, — смотрел на него с экрана телевизора. Совпадение, случайность, нечаянная шутка художника? Или подсознательная подмена у Дейзи? Значит ли это, что портрет, уже сменившийся на экране телевизора репортажем со свадьбы какой-то поп-звезды, оказался пустышкой? Что и говорить, маска хорошо помогла убийце, если в ней он оказался похожим на приятеля жертвы!
Вексфорд сидел перед телевизором, не замечая, что творится на экране. Приближалась половина шестою — к нему должны приехать Шейла и Огастин Кейси. Инспектор не испытывал ни малейшего желания ехать домой. Он прошел к своему столу, где дожидалась добрая дюжина сообщений.
Верхняя записка сообщала то, что он уже знал и так: Дейзи Флори можно найти у миссис Джойс Вирсон в Тэтчед-Хаусе на Касл-лайн в Майфлите. Но было там и кое-что, чего он не знал, — телефонный номер Тэтчед-Хауса. Вексфорд вынул свой мобильный и набрал нужные цифры.
Ответила ему женщина. Решительным, надменным и властным «Алло?». Вексфорд назвал себя и сказал, что хотел бы завтра, около четырех часов пополудни, встретиться и побеседовать с мисс Флори.
— Но ведь завтра суббота!
Он признал это — и не встретил дальнейшего противоречия.
— Ладно, я думаю, это возможно, если вы так хотите. Найдете дом? Как вы думаете добираться? Автобус ходит плохо.
Инспектор сказал, что прибудет в четыре, и нажал кнопку отбоя. Открылась дверь, и в комнату хлынула мощная струя свежего вечернего воздуха. Вошел Барри Вайн.
— Откуда ты явился? — спросил Вексфорд угрюмо.
— Звучит нелепо, но она исчезла. Миссис Гарленд. Джоан Гарленд. Она пропала.
— Что ты имеешь в виду — «пропала»? Что ее нет дома? Это вовсе не одно и то же.
— Пропала. Никто не знает, куда она могла поехать. Она никому не говорила, что уезжает, никому не оставляла никаких указаний или сообщений. Ее никто не видел с вечера вторника.
Старики смотрели телевизор. Ужин, который здесь подавали в пять, уже закончился, для них наступил вечер и приближалось время сна — восемь тридцать, час отбоя.
Перед телевизором выстроились полукругом кресла и коляски. С экрана на престарелых зрителей смотрело грубое лицо, портрет-робот танкредского убийцы. Когда-то, много лет назад, такой тип лица обозначали словами «белокурая бестия». Именно это выражение вспомнила сейчас одна из зрительниц, театральным шепотом обратившаяся к соседу: «Смотри, каков! Настоящая белокурая бестия!»
Бердену она показалась одной из самых живых пациентов дома престарелых «Кинбрук», и он почувствовал облегчение, когда именно к ее стулу подвела его и Барри Вайна встречавшая их сотрудница, усталая худенькая девушка. Старушка огляделась и улыбнулась — когда она поняла, что посетители, кто бы они ни были, пришли именно к ней, ее удивление сменилось самым настоящим восторгом.
— Иди, тут к вам пришли. Люди из полиции.
