оказалась прекрасно оборудованная кухня с новой металлической печкой, доставленной из Чикаго в прошлом году. После необходимости готовить в течение нескольких месяцев на костре Анджела предвкушала удовольствие от возможности пользоваться нормальной плитой.
С работой все было в порядке, но первая ночь ужаснула ее. В доме много пили, ругались, шумели. Лежа в постели, она старалась игнорировать ритмичные звуки, раздававшиеся со всех сторон, но она понимала, что там происходило. И очень тосковала по Рэнсому.
– Ты собираешься резать бисквиты или будешь целый день смотреть на это тесто?
Анджела испуганно вскочила на ноги.
– Ты напугала меня, Нарцисса, подкралась так внезапно.
– Я ничего не могу поделать, – оправдывалась девушка, показывая на свои туфли. – Но в них ходишь совершенно бесшумно. А ты так размечталась, что не услышала бы моих шагов, даже если бы я была в сапогах. Беспокоишься, что твой муж разозлится, когда найдет тебя здесь?
– А почему он будет злиться? – спросила Анджела, посыпая тесто мукой.
Нарцисса пожала плечами.
– Некоторым мужчинам не нравится, когда их женщины общаются с другими мужчинами.
– Что ты имеешь в виду?
– Шотландец все время болтается здесь, но не имеет дела ни с кем из здешних девиц. – Нарцисса уселась на стул. – Он все время крутится возле тебя.
Анджела нарезала бисквиты, получая удовольствие от аппетитного аромата. Она научилась уже не реагировать на слова Нарциссы, обвинявшей Шотландца. Но та, не получив ответа, продолжала свои рассуждения.
– Наверное, он хочет быть первым в очереди, когда окажется, что твой муж и не собирается появляться тут. – Девушка внимательно рассматривала отполированные ногти у себя на руке.
Анджела уложила бисквиты на сковороде. Не глядя на Нарциссу, произнесла уже не раз сказанную фразу:
– Я уже говорила тебе, что Шотландец просто мой друг.
– А я тогда невинная Дева Мария.
В голосе девушки ей послышалась печаль. Анджела взглянула на возмущенную Нарциссу и невольно почувствовала себя виноватой.
Вытерев руки о передник, она взяла сковороду с бисквитами и направилась к плите.
– Ты можешь думать, что хочешь, но мой муж приедет за мной, как только узнает, где я нахожусь.
Глава 19
ОСТАНОВИЛАСЬ У БОЛЬШОЙ САЛЛИ В ДЖОПЛИНЕ.
Рэнсом еще раз прочел смятую телеграмму. С того момента, как он получил ее, в одной части его головы появилась надежда, в другой части шевелилось подозрение, что это ловушка, подстроенная О'Брайоном.
Очутившись в Джоплине, он сразу направился на телеграф. Оператор помнил, что отправлял эту телеграмму, но посылала ее не женщина, которую описывал Рэнсом.
– Ее посылал Шотландец.
– Шотландец? – удивленно переспросил Рэнсом.
– Да, он служит в армии. – Телеграфист пожал плечами. – Я не знаю его настоящего имени.
– Высокий, темный, ирландского происхождения? – допытывался Рэнсом.
– Если мужчина ирландского происхождения, почему его будут называть Шотландцем? – уже с раздражением говорил оператор.
Рэнсом решил больше не выспрашивать.
– А где я могу найти Большую Салли?
– Она хозяйка публичного дома на окраине города. – Он указал на главную улицу. – С левой стороны большой белый дом, вы не пропустите его.
Скомкав телеграмму и засунув ее в карман, Рэнсом вышел, раздумывая. Как Анджела могла попасть туда? Если кто-то специально сообщает ему ложную информацию, чтобы отвлечь его от поисков жены, он убьет его.
Он не спал уже несколько ночей. Когда он отправился на поиски Анджелы из дома миссис Оутс, дождь размыл все следы. Три дня он безрезультатно бродил по окрестностям, разыскивая Анджелу и О'Брайона. На третий день он оказался на станции Бакстер и отправился на телеграф, чтобы послать телеграмму Ричарду. А вместо этого получил одну телеграмму от своего дяди Ричарда и вторую от Анджелы.
Теперь он стоял на одной из грязных улиц Джоплина перед солидным домом, который скрывал свое предназначение за белой краской и красивыми ситцевыми занавесками. Хотя мысль о присутствии Анджелы в публичном доме была ему неприятна, он согласен был на все, лишь бы она была жива.
Надеясь на это, он перешел улицу, поднялся на крыльцо и постучал во входную дверь. Вид женщины, открывшей ему дверь, не оставлял места для сомнений. Ее прозрачное газовое одеяние, так же, как заспанный взгляд, вызвал у него не желание, но презрение. Он постарался отогнать от себя мысль о том, что Анджела тоже могла быть в таком платье, позволявшем чужим мужчинам видеть ее наготу.
– Простите, – проговорила молодая женщина, оглядывая его с головы до ног, от мятой кавалерийской шапки до запыленных ботинок, – мы еще не работаем.
