Линна устроилась на диване среди тех самых подушек, которые Матт подкладывал тогда на стул в своей импровизированной парикмахерской, твердо решив, что будет вести себя свободно, будто между ними ничего не произошло, но непослушное сердце постоянно сбивалось с ритма. Она рассмеялась, и эхо ее голоса вернулось к ней, отраженное стенами пустой комнаты. Кого она пыталась обмануть? Она была так возбуждена и взволнована тем, что проведет этот вечер с Маттом, что позабыла обо всем остальном, кроме своей слепоты, разумеется. Те короткие мгновения счастья, которые она провела с ним, были опустошительно-болезненным испытанием для ее души и тела, но они были также и прекрасными мгновениями узнавания, открытия, которого она так жаждала в своей жизни — открытия волшебного мира нежности и чистоты. И вот сегодня они снова будут вместе. Он хочет поговорить с ней, и она знает о чем.
Разумеется, он хочет поговорить с ней — ведь прошлый раз она не ответила ему «нет». Ее мысли порхали, словно бабочки. Что же могло изменится с того вечера? Если предположить, что он решил остаться в Уолден-Сити, то это слишком уж неправдоподобно. Она знала, что он встречался с Кристи, да к тому же не скрывал того, что не заинтересован в длительной связи. После долгих размышлений на эту тему, Линна пришла к выводу, что ей хочется еще раз ощутить его губы на своих губах, еще хотя бы один раз в жизни затеряться в том удивительном, новом для нее мире, дверцу в который он открыл. Хотя бы один только раз, прежде чем он уедет. Один, а может быть и больше…
Она не могла определить, какой смысл вкладывает в это «больше», но одна только мысль об этом «больше» заставила ее залиться румянцем и внутренне содрогнуться. Линна никогда не испытывала ничего подобного, когда думала о своих отношениях с Куртом. Когда он был рядом, она чувствовала скорее не волнение, как ей хотелось бы определить свое состояние, а нечто, больше похожее на раздражение, на смесь нервозного опасения и тревоги, что она не оправдывает надежд и не соответствует его требованиям. Неожиданно она поняла, что мысли о Матте Хэлстоне вызывают в ней ощущение напряженного ожидания, полного предвкушения чего-то неизведанно-прекрасного. Если рассуждать здраво, то это щемящее чувство было гораздо опаснее чувства к Курту.
От Курта она уже не ожидала ничего необычного и непредсказуемого. Стереотип его поведения хорошо был известен ей. Она позволила ему заботиться о себе, принимать за нее решения и уже не представляла себя самостоятельной и независимой от него, когда он появлялся рядом. Его знания, опыт и суждения считались непререкаемыми. Теперь ей было совершенно ясно, что она обручилась с ним только потому, что боялась потерять эту безопасную почву под ногами. И еще потому, что никогда прежде не испытывала никаких других чувств.
С Маттом все было иначе. Линна не ощущала с его стороны такой довлеющей опеки, как со стороны Курта. Но с каким нетерпением она ждала встречи с ним, как ей хотелось вновь испытать глубокое волнение от его прикосновений, таких ласковых и трепетных, что всю ее захлестывал шторм эмоций: неистовых, безумных, головокружительных! Неужели ей суждено потерять его? Потерять навсегда? Если да, то какое же несчастье придется пережить, настоящее бедствие, страшное, гибельное для души! А что взамен? Курт. Но Курт да и все остальные парни, с которыми она когда-либо целовалась, не смогли бы заполнить пустоту. С ними все было как-то мелко, не по-настоящему. Теперь она знала это наверняка.
Предстоит еще одна потеря. В ее жизни уже было достаточно потерь. Не видеть — одна потеря. Лишиться отца — еще одна. Вчера, когда она нерешительно призналась ему, что произошло между ней и Маттом, не сумев при этом скрыть своих восторженных эмоций, ее поразило, даже шокировало то, как отреагировал отец, всегда прежде учивший придерживаться строгих правил.
— Ты живешь только один раз, — провозгласил он. — Так не трать же силы на тех, кто этого не заслуживает.
Совершенно очевидно, он имел в виду Курта. Ее дорогой отец, чьи взгляды всегда были консервативны, настоятельно советовал разобраться в своих чувствах и жить ради себя и своего счастья, не зависимо ни от кого. Сам он не хотел быть препятствием на жизненном пути дочери. И Линна поняла, что вернуться к мелким и ограниченным отношениям, снова посадить себя в клетку зависимости и было той самой «тратой» чувств, о которой говорил отец. Он прав: она никогда больше не сможет уже довольствоваться подобными отношениями. «Сагре diem» — эта фраза стала для нее новым жизненным девизом. Матт предупредил, что очень скоро уедет в Чикаго, и скорее всего, она уже больше никогда не увидит его снова. Может быть, сегодняшний вечер изменит что-либо, но если даже и нет, то она все равно была полна решимости совершить этот самый «carpe diem» — не упустить момента, который дарила ей судьба, и навсегда оставить в своей душе, запечатлеть в памяти хотя бы частичку этого человека.Когда Матт спустился в гостиную, она уже ждала его. На ней было перехваченное в талии широким золотым ремнем чудесное свободное кашемировое платье, короткое, как длинный свитер. Оно было насыщенного оранжево-золотистого цвета — цвета абрикосового варенья. На ногах красовались изящные коричневые ботиночки. Матт помог ей надеть кожаную куртку точно такого же коричневого цвета и набросил на плечи белый шелковый шарф. Когда она села рядом с ним в его «Камаро», он почувствовал себя королем.
— У меня есть друг, владелец ресторана, — сказал Матт, слегка покривив душой. — Вы не против, если мы закажем по омару?
Сегодня, находясь в квартире Кристи, он не переставал ломать голову, что бы предложить Линне на ужин, чтобы она осталась довольна. Омар — такое блюдо, с которым нужно повозиться, но его едят руками, и это позволит им быть на равных.
— Однажды я съела целого омара. Еще когда не была слепой, — медленно произнесла она. — Когда его едят, то надевают такие нагрудники, как у детей, да?
— Да.
Ему показалось, она собирается отказаться, но Линна, немного подумав, согласилась.
— Хорошо, — решительно сказала она, — будем есть омаров.
Разговор не клеился, и к тому времени, когда они подъехали к ресторану, Линна чувствовала себя довольно напряженно. Матт заранее заказал маленькую круглую кабину в дальнем конце зала. Усадив ее за стол, он вначале сел напротив, но решил затем, что нужно пересесть поближе, чтобы в случае необходимости помочь ей. Матт обошел стол и сел по правую руку от Линны. Честно говоря, ему просто хотелось быть рядом с ней.
Она все еще не знала, что заказать, когда к их столику подошел официант.
— Вы можете выбрать себе что-нибудь другое, — сказал Матт, теперь уже сомневаясь в том, что его предложение было удачным.
— Нет, пусть будут омары, — решительно сказала Линна.
Он заказал бутылку «Chardonnay» и попытался расслабиться. Официант разлил вино по бокалам и удалился выполнять заказ. Они остались одни.
— Тот вечер был совершено особенным для меня, — как-то неуклюже начал Матт, — и теперь я чувствую себя очень неловко от того, что так глупо все испортил.
Она сделала неторопливый глоток вина и осторожно поставила бокал на место.
— Зато вы были откровенны, — ее голос был сухим и холодным.
— Да, вы правы, — ответил он, — но мне бы хотелось поговорить с вами еще кое о чем.
Он мысленно попросил у Бога благословения и приступил к работе, еще не зная до какой степени его беседа будет официально-деловой и до какой степени чисто личной.
— В вашей жизни есть человек по имени Курт, который хочет жениться на вас. Он уже подарил вам кольцо, и вы приняли его, зная, что намерения молодого человека достаточно серьезны. Все это свидетельствует, что вы думали над его предложением.
— Да, думала, — она сделала еще глоток вина. — Но если бы кольцо не украли, я бы ему вернула кольцо.
— Но вы до сих пор продолжаете встречаться. Я имею в виду вашу совместную поездку в Чикаго. А ведь не в вашем характере совершать необдуманные поступки, доверяться случайным людям, — продолжал Матт, содрогаясь от мысли, что она сейчас станет защищать этого опасного сукиного сына, которого он постарается держать от нее подальше.
Если ничего непредвиденного не случится, Курт вскоре будет арестован, и тогда больше не придется опасаться за Линну. Вернулся официант, чтобы обвязать им вокруг шеи салфетки и наполнить бокалы.
— Мой брат не мог сопровождать меня. А с Куртом мы друзья, — настойчивым тоном сказала
