которые устраивались их гастроли. Четвертый век должен был быть переходным периодом, в течение которого существовало гораздо больше частной инициативы; и мне пришлось предположить, что именно актеры-менеджеры того времени могли организовать для себя. А их использование в дипломатии подтверждается весьма широко.
На протяжении всего классического периода считалось, что актеры — даже очень распущенные в личной жизни — в работе своей исполняют религиозное служение Дионису; или другому богу, которому посвящалось театральное представление. (Поэтому они были освобождены от воинской службы.) Заботу Платона о содержании пьес, честно говоря, надо рассматривать не как попытку цензуры идей, а как желание просвещенного христианина не слышать зубовного скрежета грешников в огне вечных мук во время литургии.
Глубокие политические разочарования той эпохи интеллектуально проявлялись в поиске идеальных систем; а исторически — в феномене Александра. Чтобы это понять, достаточно вспомнить долгие страдания Пелопоннесской Войны; и почитать речи политиков четвертого века. Не прочитав того, что утверждали подлые, бесчестные снобы, топившие в общественных дискуссиях даже самого Демосфера, просто невозможно в это поверить; причём это не враги их публиковали, сами авторы отдавали свои речи в переписку после соответствующей шлифовки.
В отношении Диона я положилась прежде всего на Плутарха, у которого был доступ ко многим источникам, для нас утраченным; в частности, к отчетам Тимонида и к «Истории» Филиста. В отношении второй и третьей поездки Платона в Сиракузы у нас есть сам Платон. Почти все современные исследователи считают и третье, и крайне важное седьмое письма подлинными; и в обоих слышен чрезвычайно убедительный голос автора.
Аксиотея и Ластения упомянуты среди учеников Платона Диогеном Лаэртским; но он ничего не говорит нам об их жизни или о них самих; кроме того, что они оставались в Академии при Спевсиппе после смерти Платона, и что Аксиотея «как говорят, носила мужскую одежду».
Через десять лет после смерти Диона в 354 году до н. э., сиракузцы обратились за помощью к Коринфу в борьбе против возрожденной тирании Дионисия и постоянной угрозы со стороны Карфагена. С небольшими силами туда был послан Тимолеон. Умный, честный и удачливый, он добился успеха за несколько лет; и под его отеческим присмотром город еще двадцать лет прожил в мире и процветании, пока не начался очередной виток демагогии и тирании. Очевидно, конституция Тимолеона представляла собой демократию, ограниченную каким-то цензом; а судя по почестям, которые оказывались ему даже после смерти, граждан этот общественный строй вполне устраивал. Чтобы отдать должное Диону, нужно сказать, что Тимолеон имел дело с совершенно другим народом. Война, лишения и массовое бегство настолько обезлюдили Сиракузы, что одной из первейших его мер было приглашение новых колонистов, чтобы усилить город. Приехало порядка 60000 человек (считая только мужчин, без членов семьи), в основном из Коринфа и других стабильных государств. Если земли Сиракуз могли прокормить столько новых людей, надо полагать что коренных сиракузцев там почти не осталось.
Между приведенным отрывком из истории Сиракуз и делами какого-либо современного государства настоящих параллелей не существует. Христианство и ислам необратимо изменили моральное отражение мира. Недаром философ Гераклит сказал, что нельзя дважды войти в одну и ту же реку. Вечный поток человеческой природы формирует постоянно меняющиеся мелководья и водовороты, пороги и бочаги, в зависимости от того, где он протекает. Быть может, единственная подлинная ценность истории состоит в том, что можно бесконечно рассматривать эту разнообразную игру между сутью и случайностями.
Смотри:
Плутарх, «Жизнеописание Диона и Тимолеона»;
Платон, «Письма»;
Диодор Сицилийский, «История», книги 15 и 16;
Демосфен, Речь против Эсхина, «Посольство»;
Эсхин, «Речи», «Посольство». Ответ Демосфену.
(Эсхин, бывший актер, стал профессиональным политиком.)
«Мирмидонцы» Эсхила для нас утрачены; кроме небольших отрывков, сохраненных в цитатах другими авторами, которые я и использовала. Из громадного наследия троих великих трагиков сохранилась лишь малая часть. Другие авторы, которые ценились в своё время настолько, что даже побеждали этих мастеров в драматических конкурсах, сейчас известны только по именам; их наследие утеряно полностью. Поэтому, пьесы упомянутые в этой книге, часто вымышлены.
