странное для него заключалось в том, что его исчезновением были озабочены, похоже, только сами газеты. Все комментарии правоохранительных органов сводились к тому, что ничего особенного, собственно, и не случилось: заявлений об исчезновении директора и его жены никто не подавал, а потому нет и повода для беспокойства. Бегство за кордон, о котором одна из питерских газет с чьей-то подачи расторопно сообщила уже во вторник, не подтвердилось. В газетах же Юрий Алексеевич прочел о том, что он, оказывается, всего-навсего приболел в Питере и провел несколько дней у своей родни, о чем просто забыл сообщить своим сослуживцам. Что ж, эта придуманная за него финальная версия его вполне устраивала. Вернувшись в райцентр, он никому не стал рассказывать о том, что же произошло на самом деле.
Проблемы начались уже через месяц. Приносившая к нему бумаги на подпись бухгалтер Любовь Петровна с некоторым сомнением выложила факсы, пришедшие с одного северного металлургического комбината – сразу несколько требований проплаты поставок никеля в адрес его завода. В факсах же сообщалось, что никель уже отгружен и следует по адресу фирм, указанных в гарантийных письмах.
– Юрий Алексеевич, я что-то не припомню этих заказов. Никогда мы столько никеля не брали. Да и гарантиек никаких не высылали – это уж точно, я проверила. Ерунда какая-то!
Любовь Петровна, конечно, не могла знать о том, что еще месяц назад на этот северный комбинат прибыл “откомандированный” Нертовым представитель их завода. Представитель, имевший на руках все необходимые – подписанные самим директором – подтверждения своих полномочий, разместил на комбинате заказы на поставки никеля, который в тот год мог отпускаться только ограниченному правительственными распоряжениями числу предприятий страны. Их завод как раз входил в этот перечень, так что вопросов не возникло. Руководство комбината, правда, было несколько озадачено слишком большими запросами завода – в прежние годы объемы поставок в этот райцентр были значительно ниже. Однако представитель Юрия Алексеевича решил эту проблему без труда: любопытство было пресечено обещанием оплаты некоторых задолженностей северного комбината. И в самом деле, вскоре некто оплатил его долги по электричеству…
Счета и требования предоплаты и оплаты за пошедший потоком на завод никель посыпались на бухгалтерию. Объяснить кому-либо их происхождение Юрий Алексеевич был не в состоянии, хотя прекрасно знал, в чем здесь дело. Суммы складывались фантастические, и надумай сейчас тот северный комбинат взыскать их через арбитраж, завод Юрия Алексеевича был бы просто разорен.
Единственное, что оставалось Юрию Алексеевичу, это обратиться за помощью в обслуживающий его завод банк. Это и был банк Андрея Артуровича Чеглокова.
Разговор с банкиром предстоял непростой. Как только в один из приездов в Питер Юрий Алексеевич намекнул Чеглокову, что у него есть одна крайне деликатная тема, Андрей Артурович предложил перенести встречу по этой теме куда-нибудь в спокойное место. “Не телефонный разговор”, – промолвил он, бросив понимающий взгляд Нертову. Директор и сам понимал, что кабинеты правления банка, расположившегося в уютном старинном особняке в центре города, вполне могли прослушиваться. Андрей Артурович предложил поехать вместе пообедать.
Через Петроградскую сторону они выехали к Черной речке, миновали квартал-другой приземистых домиков и остановились у небольшого ресторана. “Здесь все свои”, – пояснил Андрей Артурович. Их встретила симпатичная женщина, директор заведения, больше похожая на вузовскую преподавательницу. Как позднее узнал Юрий Алексеевич, она была женой одного из членов правления банка и еще недавно – доцентом экономического института.
– Как бизнес, Наташа? – улыбнулся ей Чеглоков, представляя гостя.
– Осваиваемся помаленьку. Вы здесь будете обедать или в кабинете?
– Сегодня – приватно. А здесь шофера накорми. И дай-ка нам чего-нибудь домашнего.
Через общий зал Наташа провела их в кабинет рядом с кухней. Это была комната на один стол, крохотная столовая в стиле ретро – со старинным массивным буфетом, гравюрами и медвежьей головой на стене. На столе стояли серебряные приборы.
– Специально вот устроили себе этот уголок. Только для приватных встреч. Полная конфиденциальность, – сказал Андрей Артурович, довольный произведенным впечатлением.
Развернув крахмальную салфетку на коленях, он выжидательно посмотрел на Юрия Алексеевича:
– Ну-с, какие у нас проблемы?
Директор решился рассказать обо всем банкиру от начала и до конца. А как еще было рассчитывать на полное понимание?
– Да… – протянул банкир, помешивая ложкой остывший рассольник, к которому он так и не притронулся, пока слушал всю эту историю. – Влипли вы, однако. Жену мне вашу жаль. Но, знаете, не вы первый и не вы последний.
Юрий Алексеевич подумал, что зря он затеял весь этот разговор. Банкир внимательно посмотрел на него. Закурил.
– Здесь нужна комбинация. Просто кредит я вам не дам. Вы ведь его не выплатите?
– Не из чего.
– То-то же. Придется кое-чем поступиться. Как там у вас с народом?
– В смысле?
– В смысле обстановки.
– Да вроде спокойно. Народ-то у нас деревенский. Ему не до политики. Лето – на огородах, осенью – картошка да грибы. У нас и телевизор-то не смотрят. Некогда.
– Это хорошо. Значит, вывернутся, если что? Какая у вас сейчас задержка по зарплате?
– Недели две, не больше.
– А будет два месяца. Или больше. Осилите? Другого выхода я не вижу…
Комбинация, предложенная банкиром, была проста. Банк – за определенную долю, конечно прокручивает заработную плату завода на одной из своих фирм, занятых экспортом-импортом. Детали этой прокрутки для Юрия Алексеевича несущественны, это уже не его заботы. Зато к Новому году все задолженности перед северным комбинатом будут погашены. Юрию Алексеевичу не оставалось ничего другого, как согласиться на такой вариант.
– Кстати, – добавил Чеглоков, – у нас тут есть одна немецкая фирма, с которой вы могли бы найти общие интересы. Ей нужно сырье.
– Но у меня ведь сплошной госзаказ…
– Об этом не беспокойтесь. Включим вас в программу сотрудничества с побратимами или что-нибудь в этом роде. Разберемся.
Наташа внесла блюдо с сочным жареным мясом и разваренной картошкой, густо посыпанной укропом. С огорчением убрала тарелки с остывшим рассольником.
– Дела, Наташа, – извинился Андрей Артурович. – Дай-ка нам еще чего-нибудь для релаксации.
Они выпили за успех предстоящей операции. Элегантный Андрей Артурович выглядел довольным, если не сказать беззаботным, и директор где-то даже позавидовал умению этого человека держать себя в такой великолепной форме. У Юрия Алексеевича все его проблемы всегда были написаны на его лице, сейчас особо сумрачном и тяжелом.
– Да бросьте вы так переживать, – подбодрил банкир Нертова. – С другими и не такое вытворяли. Живы остались, и слава богу. Остальное приложится.
Юрий Алексеевич не мог знать о том, что послужило причиной столь заметного оживления банкира. Благодаря его случаю, у Андрея Артуровича всплывала еще одна “комбинация”, о которой он, конечно, тоже не собирался распространяться попавшему в переделку директору.
Невыплаты денег рабочим этого райцентра приходились очень кстати накануне выборов областного губернатора. С нынешним у его банка отношения не сложились – Андрею Артуровичу не дали открыть ни единого филиала в области. Сейчас Андрей Артурович ставил на одного его соперника-тяжеловеса, уже пообещавшего в обмен на поддержку на выборах продвинуть банк в область. Андрей Артурович пошел на немалый риск: средства на предвыборную кампанию он выделил в обход “кассы” – черным налом, который не могла просечь ни избирательная комиссия, ни кто-либо в самом банке. Конечно, последнее обстоятельство было весьма щекотливым: возврат такого неофициального кредита был целиком на совести должника-кандидата. Выиграет – расплатится услугами и протекционизмом. Проиграет – будет вынужден каким-то образом возвращать долги. Негласным залогом под кредит были обещаны акции одного банка,
