– Могла бы, – согласилась она, задумчиво глядя на его напряженную спину. – Но я по-прежнему думаю, что в любом случае это его дело, как решать, а не ваше и не мое.
Он обернулся к ней.
– Это лишь показывает, насколько вы в действительности заботитесь о нем! И вас не терзает совесть, что вы разбиваете его жизнь, не так ли?
Она внимательно поглядела на него, как бы решая, стоит ли еще раз попытаться заставить его понять. Все же она решила, что стоит.
– Я не верю, что статус-кво – это единственная конфигурация, которая может быть подходящей, или что восстановление статус-кво должно быть обязательно главной целью в жизни. Жизнь богата именно своими возможностями, и согласно одному только закону вероятностей некоторые из этих возможностей могут быть и лучшими.
– Вы сделаете несчастными множество людей, – резко сказал Атертон.
– Я не верю также и в то, что быть счастливым есть главная цель в жизни.
– Дерьмо! – взорвался наконец Атертон. Она пожала плечами и не произнесла ни слова.
В этот момент в комнату вернулся Слайдер.
– Думаю, мне лучше отвезти тебя сейчас домой. Дела становятся все горячее. – Он перевел взгляд с нее на Атертона. – Вы что тут, ругались?
– Дискутировали, – осторожно ответил Атертон. – Наши взгляды на некоторые вещи весьма расходятся.
– Глупости, – улыбнулась Джоанна. – Мы поругались из-за тебя – пытались узнать, кто из нас любит тебя больше.
– Кто победил? – Слайдер заулыбался, не поверив ей.
– Я считаю, это была ничья, – сказала Джоанна, за что была вознаграждена быстрой и насмешливой улыбкой Атертона.
В машине Слайдер спросил:
– О чем вы говорили, пока я ходил к телефону?
– Он уговаривал меня оставить тебя.
– О-о! – В голосе его прозвучала тревога. – И что ты сказала на это?
– Что ты достаточно взрослый, чтобы решать самому. – Это вовсе не было тем, что он хотел от нее услышать, и она это знала.
– И почему все должно быть так сложно? – с беспомощным вздохом задал он вопрос в пространство, как и многие другие делали это до него.
– Потому, что такова жизнь. Легкая, но не простая.
– Хорошо тебе говорить, что она легкая.
– Но она такая и есть. Всегда ведь знаешь, какая есть альтернатива.
– Наверное, мне не хватает твоей смелости.
– Здесь дело не в смелости.
Они остановились под светофором.
– Ну, не надо так круто. В чем же тогда дело?
– В подходе. Примерно так, как если надо снять пластырь. Есть один подход – отлеплять его миллиметр за миллиметром. И другой – один хороший рывок, и все сделано. Ты всегда знаешь с самого начала, каков будет конец, поэтому я считаю, что с тем же успехом лучше сразу сделать один хороший рывок.
Он смотрел на нее, испытывая одновременно так много сложных чувств, что ни за что не смог бы их выразить. Светофор переключился на зеленый свет, и он машинально переключил скорость и тронулся с места, не сознавая, что делает.
– Все равно, – сказала она через мгновение, – не впадай в заблуждение, что ты и я можем с этим справиться.
Он взглянул на нее с недоумением.
– Но ты-то можешь справиться с чем угодно!
– О да, – непонятно ответила Джоанна, – я знаю. В этом и вся трудность. Когда-нибудь это в конце концов меня и прикончит.
Он хотел было возразить, сказать ей, что он – не Атертон, что он не понимает загадок, но тут же понял, что догадался о смысле ее слов. Любовь, которую он испытывал к ней, знала свои пути лучше, чем он сам. Она была и свирепой и нежной в таких странных пропорциях – смесь желаний грубо овладевать и лелеять одновременно, – что он чувствовал себя избитым, потрясенным и опустошенным; и вместе с тем почему-то мощным и крепким. Он ощущал себя сильнее нее – и как это только могло быть?
Они подъехали к ее дому. Ему страстно захотелось заняться с ней любовью, утонуть в ней и никогда не всплывать на поверхность. Она была как теплый кусочек веселого и радостного дня, который ему не хотелось покидать.
– Ты зайдешь? – спросила она, видя, что он не двигается.
– Нет, я должен ехать домой.
