– Я предполагаю, что они дважды использовали ее настоящее имя, чтобы иметь уверенность, что она достаточно замазана и не сможет от них избавиться, – подумал вслух Слайдер. – Это вполне вероятно и хорошо подходит для их методов. Нет никаких причин, по которым она не могла бы владеть хорошей скрипкой и парой смычков, которые захотела продать, но что-то большее уже выглядело бы подозрительно. Но нам ведь известно, что она выезжала на гастроли не чаще, чем раз в месяц.
– Ей совсем не обязательно было каждый раз выезжать с оркестром, – пожал плечами Атертон. – До тех пор, пока она провозила одну скрипку и возвращалась тоже с одной, она была в достаточной безопасности. А мы знаем также и то, что она часто отпрашивалась с работы, делая вид, что она едет в Бирмингем играть в тамошнем оркестре.
– Это правда, и еще мы знаем, что она там на самом деле не играла.
– Над чем я сейчас ломаю голову, так это каким способом они каждый раз передавали ей обратно ее собственную скрипку.
– Они могли попросту легально импортировать ее, по обычным каналам. Все, что им надо было – это уплатить пошлину да налог на добавленную стоимость, а по сравнению со стоимостью контрабандного инструмента это просто семечки.
– Но в чем же суть мошенничества, шеф? Я хочу сказать, что скрипки открыто продавались у Саломана в «Винси», и можно было подумать, что если тут что-то было не так, то это вскрылось бы уже давно. Я имею в виду, что у «Сотби» должны были бы знать об этом все.
– Нам придется проверить их, а также компанию по производству оливкового масла в Италии и магазин на Тутман-Стрит в Бирмингеме. Но я подозреваю, что они выйдут из проверки чистенькими, как стеклышко. Они обязаны быть чистыми, чтобы от них была польза в отмывании денег.
Брови Атертона полезли вверх.
– Все-таки итальянская связь?! Значит, вы действительно считаете, что за этим в конце концов стоит какая-то Семья?
– Я готов биться об заклад, что это так. Сложная схема по отмыванию «грязных» денег и их возврату обратно в Италию, где их можно будет открыто и легально использовать. Разумеется, Анн-Мари была лишь одной из мелких деталей этого огромного механизма. А когда она начала вести себя не так, как надо, они попросту убрали ее со сцены.
– Да, но кто это сделал? Мне не кажется, что мы хоть сколько-нибудь приблизились к тому, чтобы узнать, кто на самом деле был убийцей.
– Если мы будем знать «как», то узнаем и «кто». – Слайдер произнес это без особого убеждения. – Но я боюсь, что этот аспект обернется наименее важным во всем этом деле. Думаю, лучше сходить и поговорить с Диксоном. Сделай мне копии всех этих заметок насчет денег, ладно?
Вернувшись с готовыми копиями, Атертон облокотился о стену рядом со столом Слайдера, встав на единственное освещенное место в комнате.
– Похоже, что вы оказались во всем правы, шеф. Я облаивал не то дерево с этим Томпсоном. Но, честно говоря, я все думаю, сможем ли мы когда-нибудь доказать, что в его мнимом самоубийстве что-то было не так.
– Сомневаюсь, – ответил Слайдер, не глядя на него, – отмывание денег так и организуется, чтобы ничего нельзя было доказать.
– Но если что-то незаконно, то всегда найдется зацепка.
– В идеальном мире – да.
– Мы все же могли бы попробовать поприжать их, используя вероятность. Смотрите, я тут кое-что прикинул. Из банковской справки мы можем сделать вывод, что Анн-Мари должна была перевести около двух миллионов фунтов на тот магазин в Бирмингеме. Так вот, как они могли учесть эти деньги? Если оливковое масло стоит, скажем, порядка тридцати фунтов за банку...
– Что-о?
– О да! – Атертон явно получил удовольствие, удивив Слайдера. – Натуральное оливковое масло экстра-сорта очень дорогое. В «Сансбюри» оно стоит две гинеи за маленькую бутылку. Теперь, при цене тридцать фунтов жестянка, они вынуждены будут иметь записи о продаже примерно шестидесяти семи тысяч банок в год, чтобы оправдать прохождение через магазин такой суммы наличных. А это составляет... примерно сто восемьдесят жестянок в день. Какова вероятность этой цифры? Кто поверит, что такой маленький магазин может продавать так много масла?
– Вероятность – это не доказательство. И могу поспорить, что они позаботились насчет проблем с учетом. Им совсем не обязательно проводить все деньги через один маленький магазинчик или использовать для этого только один вид товара. И не забудь, что мы еще не знаем точно, что она делала с деньгами.
– Нет, но для чего-то же она туда ходила!
– И еще – даже если ты сможешь притянуть этот маленький магазин, ты ухватишь только один тоненький кровеносный сосуд из всей системы кровообращения. Ты же не воображаешь, что каких-то два миллиона фунтов составляют предел их амбиций, не так ли?
– Цитируя вас же, шеф, я скажу, что мы должны сделать все, что можем, и это сработает. Ваша трудность в том, что вы воспринимаете все слишком серьезно. Если вы смогли засадить одного мелкого жулика, то мир, по-вашему, становится светлее.
– Ну, спасибо тебе, старина, – ответил Слайдер не без горечи.
Она опустила тяжелые темные шторы, отгородившись от тоскливого вечера за окнами, и развела огонь в камине, и его отблески заплясали на предметах в полуосвещенных углах комнаты, похожей на пещеру Аладдина с красно-коричневым турецким ковром.
– Ты сегодня что-то очень поздно. Были проблемы?
– Я ехал кружным путем и потратил приличное время, наблюдая в зеркало за дорогой позади.
